Дальше — больше. В 1700 году в Каншате нашли череп человека и, ничтоже сумняшеся, отнесли его ко времени, когда в Европе жили слоны и пещерные медведи. В 1723 году некий де Жюссье сделал доклад в Парижской Академии наук о каменных орудиях аборигенов Канады и в нем заявил, что такими же орудиями древних людей следует считать камни со следами обработки, которые находят в земле Европы. Его, разумеется, высмеяли, но какой шум наделала напечатанная в 1731 году в Аугсбурге книга известного прилежностью и ученой плодовитостью швейцарца Якоба Шейхцера, где объявлялось об открытии в Энингене скелета ископаемого человека, уничтоженного, согласно заключению автора, всемирным потопом. Он его так и назвал: «homo diluvii tristis testis» — «человек, печальный свидетель потопа».
В 1740 году француз Магюдель напечатал сочинение, специально посвященное находкам всевозможных каменных орудий. Через 10 лет Эккард из Брауншвейга высказал твердую уверенность в том, что у человечества был период, когда орудия изготовлялись только из камня; что же касается бронзовых и железных инструментов, то они относятся к последующим этапам культуры. В особенности повезло немецкому пастору из Эрлангена Эсперу, который первым нашел кости человека вместе с останками каких-то несомненно очень древних, давно вымерших животных. Они залегали в одном слое пещеры, открытой недалеко от Муг-гендорфа, и, следовательно, датировались достаточно древним временем. В 1774 году Эспер обнародовал свои наблюдения и размышления…
Джон Фрер возвратился домой с грудой костей и камнём, оббитым в форме топора. Некоторое время он изучал то и другое, а затем решил предать свои мысли бумаге. Самым существенным в статье, которая появилась в том же 1797 году, Фрер считал вывод о том, что в Саффолке ему посчастливилось найти стойбище людей, понятия не имевших о металле. Человек тогда использовал в работе только каменные орудия. Что же касается эпохи, когда все это происходило, то Джбн Фрер прйшел к смелому заключению, что от-кры-гая им культура «принадлежит к очень древнему пёрибду, даже по времени настоящего мира»!
Все tftlho правильно, кроме одного, — Фрер не первым в Англии, а следовательно и в Европе, открыл топоровидное орудие, сделанное первобытным человеком, современником вымерших слонов. Как выяснилось позже, в коллекциях Британского музея давно хранился такого же типа топор, найденный в 1715 году неизвестным джентльменом в одной из пещер Грэйс-инн-Лэн недалеко от местечка Конайерс. Впрочем, это несущественный момент, ибо мало найти оббитый камень — нужно иметь достаточно воображения, чтобы не принять его просто за курьез природы, и надо найти смелость объявить об этом во всеуслышание.
…Дело, однако, не ограничилось выяснением настоящего смысла каменных орудий и костей ископаемых животных. Шведский натуралист Карл Линней написал книгу «Система природы» (1735 г.) и в разработанной там классификации животного мира поместил человека в одну группу с обезьяной. Что из того, если он при этом не перестает твердить: «Существует столько видов, сколько бог создал их в самом начале». Но произошло-то неслыханное — человек, венец творения, одухотворенный самим создателем, божественный в образе своем, впервые встал в один ряд с одной из заурядных тварей, в порядке исключения названной к тому же приматом, то есть «князем», «господином», животным первого ранга. Не было больше райского «царства человека». Линней даже осмелился орангутанга назвать священным именем человек: homo silvetris — «лесной человек». А как прикажете понимать имя, придуманное Карлом Линнеем для самого человека: homo sapiens nosoe tc ipsum — «человек разумный, познай самого себя»?! Что это, пожелание, наставление, крамольный призыв?
В таком случае не услышал ли его откровенный смутьян и эволюционист французский естествоиспытатель Жан Батист Пьер Антуан Ламарк? Во всяком случае, в «Философии зоологии», опубликованной в 1809 году, он осмелился без туманных намеков, прямо объявить о том, что человек мог произойти от наиболее совершенной из обезьян вроде шимпанзе под влиянием окружающей природы. Ламарк выдвинул новую идею, согласно которой изменения в структуре организма происходят вследствие упражнения или, напротив, неупражнения органов, и, основываясь на подобном соображении, попытался представить, как обезьяны могли оказаться на земле. Исчезновение лесов заставило сотни, тысячи поколений обезьян передвигаться по поверхности земли. Ноги их, упражняясь в ходьбе, постепенно утрачивали способности производить хватательные движения. Обезьяна постепенно приобрела прямую осанку, поскольку, стоя и передвигаясь на задних конечностях, она могла лучше обозревать окрестность. На ногах развились икры, руки, не упражнявшиеся более при перескоках на деревьях, укоротились. Наземная обезьяна питалась не только растительной пищей, что привело к уменьшению размеров клыков и укорачиванию челюстей, которые не выдвигались вперед, как у остальных антропоидов. Новая порода обезьян широко расселилась по земле; ей приходилось теперь обитать в самом разнообразном природном окружении, и необходимость приспосабливаться к нему привела к еще большим изменениям. Усложнение жизни обезьяньих стад потребовало создания членораздельной речи, так как для передачи мыслей не хватало немногих звуков и гримас лесной обезьяны. Речь, по мнению Ламарка, стала одним из важных факторов, ускоривших общественное развитие. Так появились на земле люди, в значительной мере отличающиеся от своих прародителей — обезьян. Между теми и другими образовалось «как бы незаполненное место».