— Быстрее иди, Андрей, — громко позвала она и уже тихо добавила: — Двигаешься, как черепаха. Мамаша не отойдет от вещей?
— Нет, нет, не беспокойся.
— Тебя дождешься, уф. Я вся измоталась. Вот девушка берет на себя наш багаж.
— Весь?
— Да нет же, конечно. Что за странный вопрос. Помоги ей сдать нашу клеенчатую сумку и связку одеял. Там даже меньше двадцати килограмм, но все равно будь рядом, они там перевешивают. Если что, доплатишь. Только, ради Христа, не спорь с ними.
— Я и не собирался.
Судя по всему, Андрей вообще ни с кем не спорил. И несмотря на то, что их все же обвесили, он даже и глазом не моргнул, стоически заплатив за перевес.
Так получилось само собой, что Ольга примкнула к этой семье и держалась с ними, разговаривая и шутя все время, пока не подали трап к самолету. Их было пятеро: трое взрослых и двое детей, и все они были очень общительны. А Ольга страдала от одиночества, потому что первая никогда не знакомилась — мешали комплексы, жившие в ней с детства. Только в самолете она рассталась со своими новыми знакомыми, потому что их места оказались в разных концах салона. И то мальчишки дважды прибегали к ней: с книжкой кроссвордов и кислыми леденцами от тошноты. Место ей досталось у окна, а рядом сел коренастый мужчина, черноволосый, кареглазый, похожий на узбека, но было в нем что-то неуловимое, приближающее его к белой расе.
«Метис, наверное», — подумала Ольга, стараясь не показывать, что интересуется им. Но он почувствовал это или просто сам обратил на Ольгу внимание. Едва только самолет взлетел в воздух, и пассажиры с облегчением расстегнули ремни безопасности, он повернулся ней и сказал:
— Ну, поехали. Бисмиллох рахим… Вы не боитесь летать на самолётах?
— Не знаю, — ответила Ольга. — Я не задумывалась. Я лечу в первый раз.
— Правда? Новые ощущения? И как?
— Не знаю.
— Вы в школе были отличницей?
— Не знаю… То есть нет, — Ольге рассмеялась. — А почему вы спросили?
— По принципу: я знаю то, что ничего не знаю. Это как вы помните, сказал очень умный человек.
— Кто?
— Теперь я не знаю.
Ольга засмеялась, мужчина — тоже.
— Меня, кстати, зовут Тимур, а вас?
— Ольга, — ответила она и подумала, что не ошиблась: большинству полукровок родители дают имя Тимур.
— По делам летите или как?
— К мужу.
— А я бизнесмен.
Ольга кивнула и, и заметив выжидательное выражение на его лице, подумала, что если он рассчитывает на восхищение с ее стороны, то не дождется, и из упрямства постно посмотрела в иллюминатор.
— Приходится делать деньги, как этого требует современная жизнь. И лучше в баксах.
«Продает, наверное, арбузы, а ставит из себя банкира», — подумала Ольга.
Тимур, видя, что она продолжает смотреть в иллюминатор, решил сменить тему.
— Вы очень наивная девушка, — сказал он, удобнее усаживаясь в кресле.
— Почему еще?
— Вы согласились записать на себя багаж совершенно незнакомых людей. А что, если там контрабанда? Например: наркотики.
— Глупость какая-то.
— Нет, не глупость. А вы знаете, что наркотики зашивают в мягкие игрушки и отдают детям, чтобы те пронесли их через таможню.
— Я же не ребенок.
— По наивности вам 5 лет.
— Неправда. И в конце концов, я же прошла таможню.
— Это ничего не значит. Ферганские таможенники единственное, что умеют, это брать взятки. Так что, говоря по-крупному, вы ничего не прошли. Все это вам еще предстоит.
— Глупости. Почему вы мне это говорите.
— Просто я вас предупреждаю.
— Вы милиционер?
— Нет. Я же сказал вам, что я бизнесмен.
— А, по-моему, надо верить людям.
— Мне кофе с лимоном.
Ольга удивленно взглянула на собеседника. Возле сидения стояла длинноногая, длиннорукая красавица стюардесса и держала за ручки раздаточный столик, который катила перед собой.
— А что вы будете? — обратилась она к Ольге.
— Ничего.
— Хорошо. Скоро принесу ужин.
— Спасибо, — ответила Ольга.
Стюардесса ушла. Ольга смотрела ей в след, размышляя, почему на такие работы берут только высоких девушек. Она же сама была весьма среднего роста и ноги ее росли не из ушей. Ольга давно не интересовалась, какое она производит впечатление на мужчин. Для Вити она была хороша и такая. И тут же она, совершенно не задумываясь, взглянула на Тимура, притихшего на своем сидении. Тот пил кофе. Делал это он сосредоточенно, торопливо, мелкими глотками отхлебывая горячий напиток и тут же облизывая холодный кусок лимона. Сопел он, как ребенок, страдающий насморком. Ольге стало неприятно, и она отвернулась, глядя сквозь стекло на чернеющее вокруг небо.