— Но, дорогая Тётушка, вы не ответили, с кем они вступают в брак. Если со своими нельзя, то с чужими, очевидно, низко?
— Вы будете настоящей Государыней, — сказала Вдова Нэр нежно. — Вы понимаете суть и задаёте правильные вопросы. Всё верно. Жён у них нет, и в брак они не вступают.
— А дети?
— Как же можно без детей? Ведь им нужны новые Львята и Волчата, хищники, рождаемые для грабежей и убийств, натаскиваемые на грабежи и убийства, готовые грабить и убивать, стоит их Льву подать знак. Грабители и убийцы, расширяющие границы войнами — вот кто они. Их очень много, все они зовут себя Прирождёнными Мужчинами, а их несчастные рабыни, те, кто рожает им детей, никогда не становясь возлюбленными — это любые Юноши, не входящие в Братство и оказавшиеся на дороге Братьев в недобрый час.
— Хок! — не выдержала Сестричка. — Как это возможно?!
— Боевые трофеи, — продолжала Вдова Нэр. — Пленные. Дети крестьян, дети ремесленников, дети купцов, дети всех работяг Лянчина, которые считаются рабынями хищных зверей просто потому, что звери имеют право их взять — потому, что несчастным не повезло родиться Настоящими Мужчинами. Государыня должна знать, с кем именно граничат наши южные земли. Они впервые прислали послов, наши добрые соседи. До этого они лишь вламывались на нашу территорию с боями.
— Что же привело их теперь? — спросила Ра. — У них проснулась совесть или появилась добрая воля?
Госпожа Ит-Ор рассмеялась и Вдова Нэр улыбнулась.
— Маленькая Племянница, — нежно сказала Вдова, — таких приводит лишь страх и ненависть. В последней приграничной стычке в руки наших солдат попал Львёнок, молодой зверёныш, ещё не научившийся остерегаться. Мой покойный Брат написал Льву письмо, где пообещал поступить с этим зверёнышем, как с воришкой, попавшемся на мелкой кражонке — если Лев не начнёт переговоры. Это подействовало. Они же — Братья: бросить Брата в таком положении, если есть шанс что-то изменить — тяжкий грех. Если бы мы обещали убить маленького мерзавца, они огорчились бы, но не приехали бы сюда; мысль о том, что их Прирождённый Мужчина, да ещё львиной крови, будет рабыней какого-нибудь простака, если не хуже — нестерпима их самолюбию.
— Уважаемая Госпожа Нэр, — сказала Госпожа Ит-Ор, — я подумала, что лянчинцам вряд ли понравится присутствие женщин на аудиенции… Хотя они и привезли с собой свою женщину, всё же…
— Среди послов женщин нет, — сказала Вдова Нэр. — И не может быть. Женщина — грязная вещь, интимная принадлежность. Такое не показывают Государю враждебной державы.
— А мне тоже показалось, — сказала Ра. — В свите были люди без оружия, мы подумали…
— Это никудышники, — сказала Вдова Нэр. — Милая Сестричка Лью, учитесь властвовать чувствами — если вас затошнит в зале для аудиенций, будет нехорошо.
— Простите, Уважаемая Госпожа, — смущённо сказала Лью, прикрывая лицо рукавом. — Это не я, а ребёнок. Мне только удивительно — как это никудышники могут быть в свите Ближайших Родственников Государя? Если им женщины — грязны, неужели никудышники чище?
Вдова Нэр поправила Лью выбившийся локон, как собственной дочери.
— Вам будет тяжело понять, дорогая девочка, — сказала она. — Никудышники чище именно потому, что не касаются женщин. Именно никудышники служат их единственному богу — все прочие люди, по общему мнению лянчинцев, недостаточно хороши для этого. Вам, вероятно, будет ещё удивительнее узнать, что жрецы Творца-Отца и советники Льва проделывают с собой это увечье по доброй воле и чуть ли не самостоятельно.
— Теперь уже тошнит и меня, хотя я и не жду ребенка, — заметила Госпожа Ит-Ор.
— Я говорю вам это вовсе не для того, чтобы ваша неприязнь к южанам усилилась, — сказала Вдова Нэр. — Теперь время переговоров, вы узнаете о лянчинцах многие вещи, скрытые прежде — но то, что мы уже знаем, вам хорошо бы иметь в виду, дабы высказать все опрометчивые суждения среди своих, а не в зале для аудиенций.
— Я поняла, — сказала Ра. — Это всё равно, что этикет перед боем.
— Это должен быть этикет вместо боя, — возразила Вдова Нэр. — Мы должны победить, не обнажая клинка — от этого зависит спокойствие наших границ и счастье подданных.
— Мы ведь не отдали ни клочка земли за последние сто пятьдесят лет! — воскликнула Забияка Ю-Ке. — Варвары получают отпор всякий раз, когда суются через наши границы! Отчего нам любезничать с разбойниками? Мой Отец, Старший Брат и Муж — порукой тому, что врагов вышвырнут снова!
— Да, — кивнула Вдова Нэр. — Пойманный убийца будет казнен. Это спасёт от его руки других людей — но возвратит ли мёртвого домой живым? Солдаты Государя вышвырнут врагов прочь, но рабских клейм с лиц наших соотечественников не сотрут. Каково жителям приграничных земель оплакивать своих детей, погибших или похищенных во время набегов, даже если эти земли и не отошли Лянчину?
Забияка Ю-Ке пристыженно замолчала. Её, выросшую в Семье военных, жену юного офицера, всегда подводила горячность. Сложись поединок по-другому, Ю-Ке из Семьи Хен-Я ждала бы военная карьера — дипломатия никогда не была её сильным местом. Даже в нынешнем положении Ю-Ке без малейших сомнений отправилась бы за Господином О-Лэ на войну: слова Вдовы Нэр заставили её нахмуриться, она играла ножом, как прочие придворные дамы — веерами.
— Мы отправляемся в зал для аудиенций, а после нас ждёт обед, — продолжала Вдова Нэр. — Наша Государыня подаёт всем Дамам пример похвальной выдержки и спокойного разума — а я надеюсь, что ему последуют все её подруги. Госпожа О-Лэ, спрячьте нож — не стоит заставлять гостей чувствовать себя мишенями.
— А я не прочь заставить их так себя чувствовать! — проворчала Забияка Ю-Ке, но вернула нож в ножны и обдёрнула широкий рукав.
Ра тронула её за плечо.
— Забияка, милая, — сказала она тихо, — мы с вами отличаемся от варваров тем, что не показываем обнажённый клинок всякому, кто нам не по вкусу, правда? Даже если очень хочется…
— Наши мужчины тоже обречены терпеть их общество из гостеприимства, — вздохнула Забияка.
— Оэ, что за упрямство и боевой азарт! — воскликнула Госпожа Ит-Ор. — Мы еле заманили сюда этих робких южан, они с трудом преодолели страх, а теперь, завидев Забияку с её тесаком, непременно сбегут в ужасе — и пропали годы дипломатической работы!
На сей раз рассмеялась даже Вдова Нэр. Мгновения смеха позволили всем расслабиться и принять непринуждённый вид. Дамы, сопровождаемые Смотрительницей Покоев, шелестя шелками и распространяя запах лилий, розовой акации и хмеля, прошли Зимний Сад, отделяющий жилой флигель от официальных помещений, прошли Галерею Предков и Малый Храм — и оказались в зале для аудиенций. Гвардейцы отсалютовали обнажёнными клинками; Юноши и Мужчины, стоящие вдоль стен зала живописными группами, оживились — прибыли дамы, украсив встречу собой.
Вэ-Н, Государь и Супруг, улыбнулся Ра — можно было подойти и, чуточку нарушая этикет, прилюдно прикоснуться к его руке. В конце концов, чужих ещё только ждали — а свои скрыли улыбки и подумали: "Любовь в Чете Государевой — десять урожайных лет". Предвесеннее солнце сияло сквозь диковинные свинцовые стёкла в огромных окнах, прозрачные, как чистая вода — в солнечных лучах сияли оружие и украшения, сияло золотое шитьё… Ра, присев на ступеньку Престола Государева, покрытого алым шёлком со священным охранными знаками, опираясь спиной на колено Вэ-На, успела встретиться взглядами со всеми, кто был ей дорог — с Отцом, со Старшим Братом, с Маленьким Фениксом, с Господином О-Лэ и с неизменным Ником, который никак не мог пропустить такой важный момент, не включив его в свою книгу — перед тем, как Господин Церемониймейстер объявил:
— Послы Лянчина в Кши-На — Львёнок Льва Эткуру ад Сонна и Львёнок Львёнка Анну ад Джарата со своими советником и наставником!
Послы вошли, грохоча сапогами, как плебеи — Ра невольно вспомнила деревенскую шуточку о том, что дальше всего слышно необрезанного осла. Они даже не взглянули на аристократов, пришедших встретить гостей — остановились непосредственно перед Престолом Государевым и уставились на Государя и саму Ра, как деревенский мужик — на балаганную невидаль.