— Боже, я… — Но она улыбалась, и уже вела его к кровати.
— Не волнуйся, — сказала она. — У нас есть много времени, не так ли?
Время, подумал Смит. Где-то часы тикают. Кто еще знал, сколько осталось времени?
Постепенно она «выласкала» его страхи, и «выцеловала» прочь его недостатки. Теплая постель ощущалась как облака. Считанные секунды возродили его «стояк»; ее ладони на его коже, как стимулирующие уколы, давали ему жизнь. Внезапно он почувствовал мощь; он почувствовал, что готов. Что же могло помочь настолько быстрому возрождению жизненных сил? Их рты купались в каждом дюйме плоти друг друга, языки выжимали удовольствие из нервов. На вкус она была милой и резкой одновременно. Ее флюиды заполнили его рот и побежали вниз, через шею. Ее оргазмические спазмы заставляли его чувствовать себя ярче, чем солнце.
В конце концов его член нашел ее «киску». Они трахались во всех мыслимых позах, а в некоторых, возможно, и немыслимых. Страсть или похоть-это не имело значения потому, что это было реально так или иначе; обрывки истины просачивались в его разум через тепло ее тела, ее пот, ее мускусный запах и ее поцелуи. Возможно, с теми же самыми намерениями его собственные поиски подстрекали его. Давал ли он ей, или же она брала сама? Вопрос казался бессмысленным; истина была не вопросом, истина была всем, что он когда-либо искал. Истина, подумал он. Но, что она сказала? Он входил в ее неоднократно, не обращая внимания на истощение. Канал ее вагины, казалось, проглатывать каждый выброс его спермы, и казалось, радовался этому как подарку, будто он действительно давал что-то от себя.
Но что же она сказала раньше, в клубе?
Они любили друг друга, и они трахались — всю ночь. Луна смотрела на их спины. Их пот залил кровать, среди его собственных выделений и тех, что вытекли из Лизы. Когда в нем ничего не осталось, абсолютно ничего, Смит перевернулся, хватая ртом воздух. Обогреваемая лунным светом и насытившаяся, она наклонилась, очень нежно поглаживая его грудь и сморщенный член и потеребила отработавшие яички. Истина, подумал он еще раз. Потом он вспомнил, что она сказала: «Но, даже истина имеет свою цену…» Смит задумчиво уставился на нее.
А потом он закричал.
Рука, игравшая с его членом, сейчас была не более, чем серо-белая кожа, туго натянутая на кость. Ее глаза выглядели незрячими, огромными, как кристаллы. Ее черты размытыми и разложившимися. Зловонная роза. Ее лицо вытянулось, ее щеки впали, ее нос исчез в паре черепных отверстий. Смит был в постели с трупом.
— Истина изменяет, — прошелестел мертвый голос.
Смит не мог говорить, не мог нарушить оцепенение.
Труп улыбнулся: — Я — твоя истина. Новая истина.
Смит забился в конвульсиях. Даже истина имеет цену...
— Заплатите мне, — сказало оно.
Теперь я работаю в «Наковальне» с Лизой, Конидлом и всеми остальными. Мы олигархи «нового порядка», семена новой Истины, а не остатки эонов прошлого. Мы награда и наказание, мы то, чего мы хотели, и чего у нас никогда не было. Все остальные поднимаются, вянут и умирают незаметно, но мы живем вечно, лишь меняя лица с течением времени. Мы утоляем нашу жажду через страсть (и истину) мира.
Заедьте, чтобы повидать нас как-нибудь…
Этот рассказ никогда не переиздавался со времени первого издания этого сборника. Это социально-философская порнография. Я написал его, насколько помню, в 1982 году, сразу после публикации моего первого ужасного романа «Nightbait». Рассказ был немедленно принят журналом «Хастлер», вплоть до того, что рукопись была отредактирована и отправлена наборщику. Однако, это была типичная для нового писателя «удача». Прямо перед тем, как они собирались заплатить мне что-то вроде 800 баксов, художественный редактор покинул компанию, и рассказ был отклонен его преемником, который сказал, что «Хастлер» — не место для философской фантастики. Иди на хуй. Это был единственный раз, когда мне вернули рукопись с пометками редактирования. Другими словами, этому рассказу около двадцати лет. Иисусе! Неплохо, я думаю, для двадцатичетырехлетнего парня… ну, судить вам. Это символ того, как мы видели начало восьмидесятых: эпохи сексуального террора. Чуваки, вот это были времена!