У машины полковник задержался на минутку, оглянулся кругом, что-то сказал шоферу, сел. Машина бойко развернулась и покатила в обратный путь.
Сережка проводил ее глазами до самого горизонта, а затем пошел к памятнику. Вот знакомая оградка. Там, где росли вырванные полковником кусты бурьяна, чернеет вывороченная земля с белыми прожилками корней. Все почти так же, как и обычно, как и сегодня утром, как час назад…
Но сейчас Сережка чувствовал, что смотрит на знакомую картину уже по-другому. Раньше вроде и не замечал, что грустно здесь, уныло. От памятника так и веяло чем-то заброшенным, забытым. Некогда белый, он от времени и дождей потемнел. Желтые потеки тянулись от железного шпиля со звездочкой почти до самого основания. Чугунная плита, врезанная в памятник, была покрыта пылью. Скорее угадывались, чем виднелись на ней слова: «Героям гражданской войны».
Сережка почувствовал вдруг, как перехватило горло, оглянулся. Да, стоит вот здесь, неподалеку от дороги, забытый памятник. А под ним лежат те, что дрались в гражданскую войну шашками, на конях…
Обо всем этом думал сегодня Сережка, сидя на оградке. Весь день не выходил у него из головы полковник, печально стоящий у невзрачного заброшенного памятника.
Сережке казалось, что сегодня все переменится. Вот пройдет еще немного времени и полковник вернется, да еще не один. Будет играть духовой оркестр, соберется много народа. Памятник украсят красными лентами, оградку покрасят и дадут залп из пушек. Все будет торжественно и красиво…
Час, наверное, просидел Сережка в раздумье. Ноги затекли, заныла спина. Он спрыгнул со столбика и еще раз заглянул в оградку. Комья земли, вывернутые вчера, уже высохли, стали серыми. По глубокой борозде неторопливо пробиралась черная жужелица. Как будто и не произошло вчера ничего особенного.
Захотелось перепрыгнуть через оградку, как это сделал полковник. С первого раза не получилось. Пришлось отойти, разбежаться. Зацепившись, Сережка чуть не упал. Босую ногу больно царапнула колючка.
— Ах, ты так! — Он произнес это вслух вполголоса. Потом нагнулся, высматривая, как ловчее ухватиться за колючий стебель. Корни цепко держались в земле, куст не поддавался. Пришлось тянуть обеими руками. С легким хрустом корень, наконец, сломился. Сережка даже равновесие потерял, шатнулся вперед. Повертев бурьян перед собой, он бросил его далеко вниз.
И опять обнажилась темная, чуть влажная борозда с торчащими повсюду корешками, которые напоминали обрывки тонких проводов. Рядом с бороздой буйно росла крапива. Темно-зеленая, с отливающими глянцем листьями, она показалась Сережке в эту минуту самодовольной, горделивой.
Сережка смотрел на нее несколько секунд, наклонив голову набок и выпятив нижнюю губу. И вдруг, чему-то усмехнувшись, решительно начал стягивать рубашку. С рубашкой в руке он осторожно начал подходить к крапиве, шепча:
— Вре-е-ешь… Всю выдергаю…
Минут через десять Сережка с усилием выпрямился. Ему было очень жарко, пот щипал глаза, обожженные крапивой руки горели. Сережка вытер рубашкой лицо, потом развернул ее. На выцветшей материи ясно проступали темно-зеленые пятна. Он подумал, что мама опять будет ругать его.
Глубоко вздохнув, Сережка вновь посмотрел на памятник. Длинные желтые полосы на нем бросались в глаза… И сразу же вспомнилось, что только вчера мама белила печь и в сенях стоит банка с остатками белил.
Под ногами испуганно прошмыгнула между комьями земли черная жужелица. Сережка улыбнулся и уверенно потянулся к большому кусту бурьяна.
Честь двора
— Нет, что ни придумывай, а без Славки не обойтись! — Сережка Баев оглядел ребят, словно ждал возражений, и повторил: — Не обойтись.
Но никто не возражал. Совещание проходило на дворе, который был предметом зависти всех окрестных ребят. Да и как было не завидовать! Ведь здесь можно свободно играть в футбол команда на команду. И места много, и окон поблизости нет.
Команду этого двора возглавлял Сережка Баев. Она второй год славилась на всю Заречную сторону. Но сейчас ребята попали в затруднительное положение. Только сегодня утром по радио было объявлено, что районный комитет физкультуры будет проводить состязания уличных команд. Выступить в таких состязаниях да еще занять первое место — просто замечательно. Одно плохо — четыре игрока уехали в пионерский лагерь. Трех из них можно было заменить, а вот четвертого — ну, просто некем. Есть только Славка Горюнов, тот самый, который в четырнадцать лет ходит в коротких штанах, который никогда не бегает с ребятами купаться, которого мама за руку водит, который… Э, да, что про него говорить!