Только удивило то, что мужчина опять без труда заметил его нехитрые метания, но вместо того, чтобы одернуть еще раз, потратил несколько минут своего времени, копируя изображение на "флешку", и присоединив к нему еще и всю музыку, что с удовольствием слушал юноша. Рин недоверчиво забрал из его рук маленький квадратик на цепочке, наушники и еще один приборчик, почти целиком состоявший из экрана, но от такого внимания в груди вдруг разлилась теплая волна, а страх перед переменами окончательно отступил, освобождая дорогу любопытству.
Он наконец принял, что его тело, жизнь его и смерть, принадлежат этому странному немногословному человеку, и это оказалось неожиданно легко. Стоило просто честно ответить на вопрос, может ли он что-либо изменить, а спрашивать хочет ли - тем более было абсолютно бессмысленно. И вместо того чтобы снова изводить себя переживаниями, Рин постарался последовать практичному совету мужчины, и думать, что скоро не только своими глазами увидит настоящее море, но и сам мир людей, и даже место, которое суровый офицер называл домом. Оставаясь защищенным его именем...
Манфред лишь фыркнул, оценив, что мальчишка ожил и немного воспрянул духом, а на оставшееся время до полета мужчина занял его каталогом одежды, справедливо рассудив, что теперь парню понадобится нечто большее, чем пара штанов, футболок и тапочки.
Однако, пусть короткое и далеко не самое трудное - путешествие все же далось юноше гораздо тяжелее, чем думалось. Впервые переступив за порог каюты, Аэрин держался, хотя и бледнел под откровенными взглядами персонала. К счастью, черная форма и ледяное выражение лица офицера отбивали у встречных всякую охоту задерживаться или смотреть на красавчика-эльфа за его спиной дольше сотой доли секунды.
До транспортного узла добрались без приключений. Рин волновался, помимо воли стараясь держаться ближе к мужчине, а протягивая контролеру свое удостоверение, совсем растерялся, не сразу вспомнив объяснения о том, что от него требуется. Слегка опомнился он уже на корабле, обнаружив, что сидит в удобном кресле, а не на полу, пристегнутый наручниками к переборке как в прошлый раз... Юноша тряхнул головой, отгоняя непрошеные воспоминания и коварно подкравшуюся панику.
Он почти не запомнил перелета, да и по большому счету запоминать было нечего. Небольшой, ровно освещенный салон с рядом кресел не имел окон. Летели они не одни, но несколько офицеров в серой и синей форме были заняты своим разговором и практически не обращали на них внимания. К тому же Манфред невозмутимо расположился таким образом, что почти полностью закрывал юного эльфа от обзора, и большую часть полета дремал, слегка ослабив воротничок и устроив фуражку на коленях. Аэрин даже позавидовал, что у него не получается последовать примеру мужчины, а момент перехода по подпространству тем более заметить не мог.
Он весь изъерзался, тело с непривычки затекло и ломило, а усталость подтачивала выдержку, так что в конце концов не спасала даже музыка в наушниках. Порт прибытия наоборот сразу же ошеломил суетой и шумом, изобилием деталей совершенно чуждой обстановки, для усталого рассудка сливающихся в одну сплошную карусель, хотя прибыл катер разумеется не через гражданский терминал, и даже не для младшего состава. Но к тому моменту, когда были улажены все формальности, и на парковке шофер распахнул перед юношей дверь заказанного авто, Рин был измучен до предела. Он даже больше не ощущал взглядов, исподтишка жадно ощупывавших изящного золотоволосого юношу, следовавшего за офицером "Врихед". Голова кружилась и нещадно гудела, так что ему было уже не до впечатлений и красот старой Терры.
Манфред все больше хмурился, поглядывая на полуобморочного мальчишку на заднем сидении. Судя по всему, трехчасовая дорога непосредственно до дома и мельтешение пейзажей доконало эльфа окончательно, а для полного счастья, похоже, его еще и укачало. Поэтому вместо положенного приветствия встречающей хозяина Ирэне, офицер ограничился коротким кивком, почти волоком вытащил из авто ушастое чудо, отпуская шофера, и направился прямиком к спальням, где сгрузил трогательно прижавшегося к нему юношу на постель.
- Говори.
Аэрин ответил виноватой вымученной улыбкой:
- Голова сильно болит, плывет все... знобит немного...
Эльфенка действительно потряхивало.
- Тошнит?
- Немного, - повторил Рин, не зная продолжать ли дальше, - и...
- И... - мужчина выгнул бровь.
- Как будто весь в чем-то липком измазан, - честно отозвался юноша, отворачиваясь и опуская ресницы.
Даже так! Манфред догадывался, что это могло быть: Рин красив даже по меркам ахэнн, а люди... известный ловелас капитан-лейтенант Карлайл и утонченный ценитель искусств гауптман Розумович - и то за время перелета подробно высказались о привлекательности спутника обер-офицера, и что именно хотелось бы провернуть с блондинистой штучкой, сопроводив свои фантазии недовольной гримасой, что СБ всегда не стесняясь хапает себе самое лучшее. Конечно, говорили они предельно понизив голоса, однако герр обер-офицер умел читать не только мимику, но и по губам. И уж само собой, что эти трое (включая шофера) были не единственными, кто, образно говоря, закапал мальчишку слюной, и с удовольствием закапал бы кое-чем другим уже не образно. Так что, было бы странно, если бы Рин не почувствовал направленную на него животную похоть хотя бы бессознательно, тем более с его разбуженной эмпатией!
Да, прогноз оправдался даже не на 100, а на 1000 процентов! Вместо насмешки или отповеди, которые ожидал юноша, уже вполне привыкнув к манерам и характеру офицера, мужчина сел рядом на край, спокойно сказав:
- У тебя просто сильное переутомление. С непривычки, - ладонь легла на лоб, а пальцы зарылись в волосы, мягко поглаживая голову.
Рин в изнеможении опустил веки, а где-то на периферии сознания мелькнула мысль: "железный человек!" Он, ахэнн, выжат, как тряпочка, снова болен и разбит, а у Манфреда даже мундир едва примялся! Тем не менее, с его стороны нет ни раздражения, ни злости к игрушке, с которой приходится так возиться, наоборот - от ладони офицера сейчас исходит прохладная волна спокойной уверенной силы, как от стального щита... Но нет и жалости к гораздо более слабому и уязвимому в их мире существу.
Это было слишком для усталого разума, виски взорвались такой вспышкой боли, что сердце в груди сбилось с ритма...
- Тебе нужно просто отдохнуть, - заключил Манфред, пристально наблюдая за реакцией мальчишки, властные пальцы мужчины со знанием дела массировали ему затылок, основание шеи, виски. - Расслабься, полежи, прими душ. Ирэна принесет тебе лекарства и поесть. Попробуй поспать, - поможет...
Рин сам чувствовал, как от этих прикосновений и слов - постепенно проясняется сознание от болезненной дымки, выравнивается дыхание и биение в груди, колотившееся зверем в клетке... Щит надежно отсекал от него все прочие угрозы.
- Спасибо!
Манфред хмыкнул с усмешкой, и наконец отправился заниматься насущными делами.
Сказано в Писании: вначале было слово... Проведя за свою карьеру тысячи допросов и бесед, изучив тонны служебной макулатуры и океан сетевой помойки с тонкой пенкой масс-медиа, Эрдман Манфред был полностью согласен с этим утверждением, хотя несколько в ином смысле.
Нынешнее человеческое общество - есть не более чем компиляция. Греки дали людям культуру, римляне - право, восток - мистику, евреи - мораль. Столкновение социумов - неизбежно болезненно, как землетрясения или цунами от столкновения литосферных плит, и еще на исходе веков породило кадавра, вросшего в человеческую суть - войну. Разобщенная раса, неизмеримо долго руководствовавшаяся самыми примитивными позывами вроде размножения, насыщения и сиюминутного удовольствия... И обладания... наконец оказавшись на грани тотального уничтожения, смогла поставить во главе угла только логику и пользу. Так родилась Империя, 5й Рейх и ее экспансия.