Мира, в котором тоже живет истинная красота...
И он раз и навсегда твердо ответил себе, что ему стоило жить, чтобы увидеть и ощутить все это.
...А потом в лесу он нашел сладкие красные ягоды, с благодарностью приняв послание. Совсем заплутал среди ласково касающейся его листвы. Он бы наверняка потерялся, но по левую руку властно звало море, а где-то вдалеке словно холодное железо входило в землю надежным маяком.
Он вошел в дом уже вместе с закатом. Опустился у ног мужчины, отложившего книгу при его появлении, и протянул руку к язычкам пламени, танцевавшим на поленьях в камине:
- Не думал, что так соскучился по живому огню...
Каким-то образом Рин оказался в крепких объятиях человека, и беспомощно вздохнул, опуская враз закружившуюся голову ему на грудь:
- Что со мной?
- Шшш, все хорошо, маленький, успокойся, - Манфред осторожно поглаживал затылок захмелевшего от свободы эльфенка. Ччерт! Нужно было догадаться, насколько он сейчас восприимчив!
Хотя, глупо упускать, что парень раскрылся полностью, и настолько уязвим сейчас. Мужчина тщательно и мягко собрал с приоткрывшихся навстречу губ вкус земляники, чуть переместился, подхватывая эльфа на руки, и поднялся с ним, направившись к лестнице.
Задуманное требовало немало усилий и от него. Первое и самое простое: не допустить собственных эмоций, чтобы мальчишка окончательно не захлебнулся в ощущениях, он и так на грани. Второе: умудриться не свести все к элементарной физиологии процесса - восприятие Рина предельно обострено, то что им опять воспользовались как обычной дыркой, он почувствует. Как и фальшь.
Но тогда как раз из практически нереального сочетания трех вышеперечисленных условий получится решение поставленной задачи. Итак, сначала ванная: эльфеныш весь извозился в песке, траве и рассадил ноги, где-то потеряв по дороге туфли. Тем более что нечто похожее у него уже было, и ассоциации должны пойти параллельно: доминант, безопасность, приятно, никаких оскорблений и унижения. Судя по тому, как дрожащий Рин ухватился за его плечи, выводы были верными.
- Мне нехорошо...
- Знаю.
Теплая вода, немного ароматизированной соли с любимым запахом. Юноша позволяет снять с себя одежду, даже не осознавая, что делает, но движение рук по коже не замирает и не меняется. На это вовсе не требуется усилий: мозг еще не перемкнуло от спермотоксикоза, а эльф действительно красивый, особенно такой - золотые кудри потемнели, толстыми извилистыми росчерками акцентируя соразмерно-хрупкую невесомость черт... Прямую линию брови в полоборота, изысканный изгиб заостренного ушка, беззащитно открытую шею... по ключицам вниз до твердой ягоды соска, а мальчик уже возбужден. Самое время.
Эрдман в несколько движений избавляется от одежды, чтобы уже самому - скользнуть рядом, привлекая юношу еще ближе. По нервам словно проходит электрический импульс: кожа мальчика не шелк - прохладный атлас! Он не пропустил ничего, ни одной клеточки, и когда пальцы вошли в расслабленный анус, Рин уже плакал, прижимаясь к мужчине теснее... Тонкими дорожками слезы сбегали из-под сени ресниц к вискам, но полуоткрытые губы прочно сковала улыбка.
"Он не выдержит..."
- Рин... Маленький мой, - почти беззвучно зовет офицер, и серебристые глаза послушно распахиваются навстречу. - Смотри на меня.
Это уже приказ.
Но Аэрин и не хочет закрывать глаз! Он словно идет вдоль нити над пропастью. Он с трудом понимает, что полностью обнажен, открыт и доступен. Внутри мужчины бушует темное пламя... но - совсем далеко. Между ним, огнем и жадной бездной, на краю которой он висит - надежный стальной щит. Страха нет.
Кончиками ногтей, своим дыханием, юноша щекочет короткие волоски на груди обнимающего его мужчины, и чувствует как его напряженного естества касается другое, -горячее, нежное, скользит вдоль в тесном плену пальцев... Стон!
Эльфеныш содрогнулся, выгибаясь крутой дугой и расплескивая воду по плитке. Манфред неумолимо продолжил, заставляя юношу едва не биться в конвульсиях, и кончил сам, когда Рин потерял сознание...
"Традиция, не иначе!" - мысленно "поздравил" себя офицер.
Хотя секс с эмпатом на пике становления, беспорядочно транслирующим свои эмоции в пространство, - до этого момента тоже не входил в его послужной список. Прежде, чем по необходимости теперь отмываться самому, Манфред достал полностью дезориентированного юношу из широкой ванны, отнес в его комнату, и даже обработал сбитые ноги антисептиком. Обессиленный Рин только взглянул на него затуманенным взглядом, уронил голову обратно на подушку, и провалился в сон.
Вот и правильно!
Хоть что-то идет правильно! Само собой, что сведениями о нормальном развитии Даров ахэнн, а тем более о практике обучения Видящих, даже перелопатив архивы разведки, - Манфред располагал скудными и с существенными поправками лагерного антуража. И это еще мягко сказано. Но и без того было ясно, что у Рина все идет не так как следует, если не по худшему из сценариев, учитывая его психическую травму. И потому еще, что тот даже приблизительного понятия о контроле не имеет, и мальчишку утягивает вслед за мало-мальски яркими ощущениями.
Не оттуда ли растут ноги его самопожертвования? Или наоборот, оно и стало толчком к пробуждению именно этой способности?
Какая разница, если на данный конкретный момент итог один. А Рин все-таки еще слишком неустойчив психикой для успешной полной инициации. И слаб физически: он слишком много спит... Организм одновременно пытается подстроиться и восстановить растраченные резервы? Похоже, что так.
Сам Манфред обычно ложился поздно, привыкнув, что для сна ему достаточно часов 5ти, максимум 6ти, поэтому когда он заглянул проверить эльфенка, стояла глубокая ночь. Окно было приоткрыто, и ветер раздувал легкую органзу под хор насекомых, наполняя комнату свежестью моря, - идиллия! А вот Рин спал беспокойно.
Юноша мотал головой, уже сбив подушку на пол, ворочался, постанывал и даже всхлипывал. Манфред нахмурился, подошел посмотреть его, но температура была нормальной, а под его ладонью, Рин вдруг судорожно вздохнул, как дети после долгого плача, свернулся клубочком, и улыбнулся. У мужчины даже брови взлетели от удивления: ничего себе реакция! Если продолжать собственные умозаключения, на счет намерений пока говорить рано, но как эмпат он уже должен чувствовать, кто именно к нему прикасается, тем более что в доме никого кроме них двоих не было. Конечно, сам отмечал, что Рин уже не воспринимает его как прямую угрозу, но подобный бессознательный отклик превосходил все смелые выводы!
Эрдман хмыкнул и напомнил себе, что для нестандартных ситуаций, нужны нестандартные решения. Поэтому отряхнув упавшую подушку и расправив сбитую постель, он лег, тесно придвинул к себе засопевшего эльфенка за талию, вдохнул едва уловимый аромат трав и листвы от его влажных волос, и через минуту спокойно заснул сам.
Остаток ночи прошел безмятежнее детской сказки: Рин проспал как убитый, а мужчина так и не разжал руки, поэтому тоже не беспокоился. О том, что эльф проснулся, сказало только напряжение мышц, когда парень осознал, что со спины его прижимает к себе офицер, да еще так, что ягодицы упираются точно ему в пах, только ткань пижамных штанов и спасает, даже ноги накрывают его, а юноша все еще полностью обнажен... По телу пробежала легкая дрожь, и Рин завозился, пытаясь хотя бы лечь иначе.
- Спи, еще рано... - шепот, обжегший ухо, заставил эльфа прикусить губу, а рука на поясе сжалась чуть сильнее, ласково погладив живот.
Рин прихватил зубами уже верхнюю, но Манфред кажется в самом деле снова заснул, и юноша опомнился, полностью стряхнув с себя остатки сна и начиная понимать, что произошло: щит, перекрывший кошмары, когда он был уязвим... Он обнял удерживающую его жесткую руку своими, говоря безмолвное "спасибо" за возможность не бороться с самим собой и собственной памятью еще и в снах.