Черт с ним, что эмпат! Собственные погоны он мог абсолютно спокойно поставить на то, что наставники ахэнн с Рином бы тоже намучились, пожелай действовать напролом. Загубили бы, а вернее не заметили бы вовсе - исходя из собственных слов юноши, во время их обряда посвящения на первое место становится искренность намерений, а мальчишка искренне собирался стать огородником и теплой постельной грелкой для своего звездочета.
Из "великой любви". Впрочем, все великие вожди действуют исключительно из великой любви, только вот Аэрин явно не из тех, кто поднимает на бой или наставляет властителей либо толпы, ибо жертвенности в нем до сих пор - за глаза и за острые ушки.
Рин. Юный... Допустим, это проходит. Нежный - тщательно постаравшись, это можно тонко сломать, не убив самого парнишку, а аккуратно обточив под нужный результат. Ранимый - с этим уже хуже... И бесконечно доверчивый!
Сложное и незнакомое чувство, когда боятся совсем не тебя, а лишь остаться без твоего присутствия: эльф всю ночь сладко дышал ему в шею, а прижимался так крепко, будто боялся, что мужчина сейчас выскочит из постели и убежит от него, - Манфред дернул губами, усмехаясь своему сравнению, которое, однако, не затеняло истинного положения вещей.
Независимо от народности и культуры, - подобные всегда гибнут первыми.
Так не в том ли суть и смысл именно такого Дара именно Рину? Вести можно по-разному... Исходя из особенности ментальности ахэнн, уровня и специфики развития их общества: в мирное время он стал бы подвижником-утешителем, во время войны - "жертвенный агнец"?..
Только это уже не психология, а мифология!
Мифотворчество. Уж не освежить ли в памяти "Евангелие от Иуды" и прочие христианские апокрифы ушедшей юги, ибо в этом Эдеме он для Рина - в одном лице и бог благой, и змей...
Которому вчера "Ева" сама предложила отдать пресловутое "яблоко".
Что ж, Змей не собирался "отказывать просящему". Правда, уложить мальчишку в постель, как и превращать в ходячий детектор - никогда не было самоцелью. А вот провести его теперь по тончайшей грани, не развратив, но "явив откровение" - задача, достойная библейского Искусителя!
Фактически, он уже идет по этому пути, - признал Манфред, наблюдая за бредущим навстречу в полосе прибоя юношей. - Идет успешно. Но учитывая сложный, можно сказать хаотический склад психики ахэнн, мальчишку следует максимально отвлечь от переживаний чем-то более прагматичным...
То есть: во-первых, опять-таки учитывая склад мышления, поднять самые безобидные восточные техники медитации. Второе, найти ему подходящее занятие: травки, целительство? Вот пусть и изучает земную ботанику и медицину, сравнивая с родной... И все это влечет третье условие: адаптация в чуждом мире.
Учитывая, что его еще надо приучать к присутствию людей вообще...
- Вы опять работаете? - тем временем, приблизившийся Аэрин улыбнулся, останавливаясь в нескольких шагах.
- Можно сказать, что да.
Следуя распоряжению вечно холодного взгляда, юноша опустился рядом.
- Отчего не купаешься? Погода теплая, и вода достаточно прогрелась.
Рин откровенно обескуражено взглянул вдаль, не в силах осознать, что торжество величественной стихии возможно нарушить обычным омовением.
- Плавать не умеешь?
- Нет, - честно признался юноша, - мне незачем и негде было учиться держаться на воде.
- Держаться на воде? - офицер посмотрел на него как-то странно. - Если хочешь, я тебя научу...
Как много информации способны дать казалось бы самые обыденные детали, в корне меняя восприятие человека! В своем традиционном одеянии, заношенном, изорванном и грязном, эльфенок походил на драгоценную фарфоровую куклу, чудом уцелевшую пока, но забытую на обломках дома в месиве из пепла и грязи под холодными струями дождя с низкого серого неба.
Сейчас же, рядом на камнях сидел искрящийся жизнью и изумительно соблазнительный парень! Длинные волосы юноши были распущены по плечам и спине. Чуть скрепленные у затылка, они переливались в солнечных лучах и, казалось, сияли собственным светом. Легкая тениска почти полностью открывала гибкие руки, а распахнутый ворот позволял любоваться не только изящной линией шеи, но и выступающими косточками ключиц и нежной ямочкой между ними. Тонкие брюки тоже закатаны до самых колен, обнажив стройные лодыжки... и он опять где-то забыл туфли, поэтому узкие ступни и ровные пальчики все в песке.
Смелый мальчик, ведь по их меркам, он раздет до неприличия. Однако и людям его таким показывать не стоит, ибо в одном движении густых ресниц юноши, не говоря уж о прочем, - больше влекущего очарования, чем в самой пикантной технике обольщения... И все это непосредственное совершенство - только его.
Правда, вытряхнуть Рина из одежды совсем, чтобы можно было войти в воду, оказалось неожиданно трудно. Манфред уже откровенно смеялся:
- Есть что-то, чего я не видел?
Обиженный и смущенный Рин, растерянно стискивал край рубашки: не видел? Нет, конечно, и даже трогал, но в спальне или хотя бы в ванной, а не прямо на берегу, где их могла видеть пусть даже только та же Ирэна... и вообще, раздеться и остаться перед мужчиной в одной тонюсенькой тряпочке на бедрах, выразительно обтягивающей ягодицы и пах - почему-то казалось пределом бесстыдства, даже по сравнению с тем, что уже между ними было и о чем он сам просил нынешней ночью.
- Глупенький, - Эрдман обнял юношу, привлекая к себе и с терпеливой улыбкой заглядывая в потемневшие серебристые глазищи. - Ты бы еще шубу натянул, чтобы поплавать!
Он твердо избавил Рина от последнего лишнего при купании предмета, попутно успокаивающе поглаживая напряженную спину и ненавязчиво перебирая волосы в подобие косы: нельзя допустить регресса, поэтому лучше не дать ему сосредоточится и осознать причину паники. Ставший на миг затравленным взгляд юноши, словно открыл нужный файл в картотеке: несмотря на всю положительную динамику, вряд ли из подсознания Рина полностью стерлась память о том как он, пересиливая собственный ужас и отвращение, раздевался едва ли не посреди периметра, окруженный толпой солдат под похабные шуточки.
Ощутив, что юноша понемногу расслабился в ставших привычными объятиях, шепнул:
- Ты чудо, какой красивый, маленький! Но пора перейти к делу.
Рин благодарно кивнул, следуя за мужчиной, а уже через полчаса всякое воспоминание об инциденте вылетело из головы, снесенное волной восторга и радости. Продрогшего, вдоволь нахлебавшегося воды, зато абсолютно счастливого эльфа удалось вытащить обратно на берег чуть ли не под вечер. Юноша кутался в одно из полотенец, вынесенных для них перед уходом экономкой, отжимал волосы, подглядывая за невозмутимо выжимавшим свои плавки мужчиной, и с удивлением чувствовал, что в этот момент действительно счастлив. Что ему весело, легко и спокойно.
А потом пришла его очередь, но сразу вернуть тряпочку на нужное место не удалось, потому что они долго, глубоко и как-то особенно жарко целовались, пока юноше совсем уж не стало хватать дыхания. Он отчаянно выгибался, всем существом подставляясь под руки и губы мужчины. Терся о него всем телом, резко толкаясь в жесткую ладонь, и пытаясь хоть как-то повторить эти ласки в ответ.
Мыслей не осталось, только слепящее солнце под веками, и Рин даже не осознал, что Эрдман развернул его спиной к себе, опуская коленями на давно упавшее полотенце. Губы мужчины тщательно собирали с прохладной сливочной кожи соленые капли, постепенно спускаясь все ниже, пока язык не прочертил дорожку по ложбинке меж ягодиц до самого сомкнутого розового колечка. Юноша закричал, не справившись с остротой нахлынувших ощущений от дразнящих движений горячей и влажной плоти у его входа. Широко расставив ноги, он прогибался в спине, невольно подставляя под необычные ласки пульсирующую звездочку ануса и мучительно сжавшуюся мошонку, и протяжно стонал не переставая. Манфред заменил язык на пальцы, добившись, что эльфенок бурно кончил буквально через пару секунд, и довел себя до разрядки, чувствуя как Рин дрожит, медленно отходя от оргазма.