Риторический вопрос, а хорошо знакомый, "фирменный", твою дивизию, Манфредовский утилитарный подход - окончательно выбил из колеи. Сделать глупость помешало только стечение обстоятельств:
- Рин?
Диттер не различил шагов, но после оклика хозяина дома в дверном проеме мгновенно возникла тонкая фигурка юноши.
- У вас гость, я не хотел мешать, - раздался мелодичный, звонкий, журчащий, словно ручеек в лесу голосок.
Тени скрадывали его фигуру, делая более эфемерной, золотые волосы оказались собраны в косу, и тонкая ладошка белела в полутьме на темном дубе панели.
- Ничего страшного, - бросил Эрдман. - Сделаешь нам кофе, маленький?
- Да, сейчас, - в тоне юноши явно скользнула облегченная улыбка, и мальчик будто растворился в воздухе.
Один курил, другой молчал.
Эльф появился вскорости, уже с подносом. Эрдман вопросительно выгнул бровь, и Рин чуть опустил ресницы.
- Иди к себе.
Юноша слегка улыбнулся с благодарностью и исчез из библиотеки, точно слившись с отбрасываемыми лампой тенями.
- Эрдман... - не выдержал Майерлинг.
Он не уловил короткого обмена взглядами, занятый тем, что пытался убедиться - сдвигаясь, рукав рубашки открывал запястье юноши, и номера со штрихкодом на нем не было. Можно ли считать это обнадеживающим знаком?
- Диттер... - упреждающе отозвался Манфред.
Их глаза встретились, и у Майерлинга разом отбило охоту продолжать.
- Думаю, мне пора, - после повисшей тяжелой паузы, проигранного им поединка взглядов, офицер одним глотком осушил фарфоровую чашечку и поднялся. - Еще увидимся.
- Как тебе будет угодно, Диттер, - почти мягко заметил Эрдман, не торопясь его провожать.
Вместо этого, он медленно закурил, внимательно разглядывая два бокала и одну нетронутую чашечку с ароматным кофе прямо перед собой.
"Диттер-Диттер, последний рыцарь, заблудившийся романтик. Все твои метания были написаны на лице крупными буквами еще в кафе, стоило оказаться рядом с Рином и рассмотреть его внимательно..." - Манфред усмехнулся. - "Что значит эльфийское очарование, черт бы его побрал!"
Утром они даже не доехали до дома. Мужчина остановил машину, едва Вердер скрылся из вида, и потянул к себе натянутого, как струна юношу, до сих пор так и не поднявшего глаз от собственных коленей:
- Иди сюда, маленький.
Рин с готовностью выполнил приказ, подавшись к офицеру, и с облегчением уткнулся в черное сукно его формы у нагрудного знака, обвивая руками шею своего мэльдо.
- Я привыкну, - раздалось приглушенно, но достаточно твердо.
Эрдман со вздохом запустил пальцы в волосы, успокаивающе поглаживая затылок юноши.
- Привыкнешь, - согласился он, и с мягкой насмешкой поинтересовался. - Ты хоть понял, что я там сказал?
К его удивлению Аэрин кивнул, и нехотя отстранившись, серьезно сказал, ищуще заглядывая в глаза мужчины:
- Да, и зачем тоже понял. Это они все не поняли, что я - только с вами.. только для вас... а тогда... это не шлюха, а...
Он так и не смог подобрать нужного слова, а может, просто пока не решился произнести его вот так - в лицо и прямо. Рин все больше смущался, под конец своей речи совсем сбился, отчаянно краснея, и снова пряча лицо на груди офицера. Тот молчал, но юноша не ждал никакого ответа, а в тоже время жесткие пальцы ласкали его висок и выбившуюся из заколки прядку, спустились вдоль ушка к шее и дальше, по бьющейся голубой венке к ключицам. Ладонь прошла по плечу, очертила лопатки и линию позвоночника, унимая безотчетную дрожь:
"Глупенький мой, наивный... Мой, все верно. Только мой".
- Поехали. Еще нужно найти тебе сказки.
- Зачем? - юноша послушно вернулся на свое место.
К тому моменту, как они добрались до дома, Рин уже весело смеялся:
- Ваш друг принял меня за девушку?!
- Твои волосы, - напомнил Эрдман неудачную шутку о Рапунцель.
И хотя юноша успокоился, убедившись, что, по крайней мере, знакомый Манфреда не имел ввиду ничего обидного или грязного на его счет, услышав шум приближающейся машины и разглядев сквозь цветы идущего к дому офицера, Рин не торопился присоединяться к ним. Не то чтобы он настолько робел, но все-таки достаточно устал сегодня от впечатлений и переживаний, да и по правде не хотел мешать, ведь наверняка им есть о чем побеседовать и без него.
Аэрин довольно долго сидел на пляже, любуясь водным простором и мерным колыханием волн: море сегодня было спокойным, и, казалось, просто глубоко дышало. Мелькнула шальная мысль искупаться, но вода уже была довольно холодной, и легкий ветерок тоже не радовал теплом, - юноша слышал в нем первые шаги Королевы-осени. И пожалел, что его не будет здесь, когда придет время штормов, а лес оденется в золото и багрянец: это место навсегда заняло свой уголок в его душе, оно словно говорило с ним о чем-то голосами трав и листвы, запахом палой хвои, шорохом песка и плеском волн, ворочавших гальку...
Окружающий мир мягко соскользнул вдоль оси, добавляя остроту чувствам и яркость краскам, и сознание юноши "потекло" следом, плавно раскинувшись между двумя безднами по поверхности бесконечного простора существующего... Аэрин медленно выдохнул и так же медленно вдохнул, возвращаясь.
Заходя в дом, Рин думал о том, что 15 дней - очень много, но на самом деле очень мало, когда речь идет о счастье. Эти дни, как и те, что были до, - он будет помнить даже в объятиях Извечной Тьмы, но разве не пылает сейчас сердце, жадно желая, чтобы их было больше?!
Он даже не расслышал вопроса, только голос мэльдо с толикой беспокойства, и с губ сорвалось первое, что пришло на ум. Сам воздух в библиотеке вдруг показался тяжелым и вязким, стало трудно дышать, юноша едва сдержал приступ паники.
И получил взамен на свое невысказанное - возможность немного прийти в себя и собрать мысли, а затем Эрдман вовсе отослал его отдохнуть... Рин был бы рад, но беспокойная птица в груди все не унималась, и едва гость вышел за двери, юноша тенью скользнул вниз и опустился у ног застывшего в кресле возлюбленного, уложив голову ему на колено.
- Ваш друг уже ушел? - осторожный вопрос.
- Да.
- Это из-за меня?
Манфред хмыкнул, туша окурок:
- Можно сказать и так.
Рин поднял голову, тревожно вглядываясь в него:
- Почему?
Мужчина усмехнулся, подтягивая эльфа выше и удобнее:
- Ты хорошо держался, маленький, - невозмутимо начал объяснять он, - но в определенный момент не справился. В кафе было четко заметно, что ты подавлен, расстроен. Конечно, ты не мог знать, о чем идет речь, но из-за "Рапунцель" случился выплеск и обрушился он естественно на Диттера. Пусть невольно, но ты заставил его "услышать" себя, самые сильные свои эмоции на тот момент...
Аэрин отпрянул и побледнел, вспомнив, о чем тогда думал.
- Вот именно, - подтвердил Эрдман. - И судя по всему, теперь он если не настроен немедленно спасать тебя, то прямо усматривает насильника в моем лице.
Юноша замер, опустив ресницы. А потом вдруг решительно покачал головой:
- Ваш друг ошибся, - негромко, но с неожиданной силой произнес он. - Я люблю вас.
Не то, чтобы подобный поворот событий был абсолютно непредвиденным и непредсказуемым, но отчего-то захотелось выругаться - грязно, зло, как никогда в жизни!
- Да? - безучастно уронил мужчина, прерывая затянувшуюся паузу. - Мне жаль.
- Почему? - Рин так и не поднял глаз.
Эрдман все же не удержался от тяжелого вздоха, потянувшись за очередной сигаретой.
- Видишь ли, маленький, дело не в том, что я не люблю тебя. Просто я и любовь сочетаются разве что в предложении "я люблю кофе", - спокойно объяснил он, отбрасывая пачку обратно на стол.
Внезапно в ответ на его заявление раздался серебристый смех юноши: