Медор был начальник одного Арабскаго селения отдаленнаго от Натака на двенадцать дней езды. Сей путь лежал чрез песчаныя степи, в коих невидно было ни дерева, ни растения, ниже капли воды, и зной так был велик, что днем никак нельзя было путешествовать; но Ангелика странствуя с Медором, за ничто считала усталость, зной и сии безплодныя долины.
Посреди сих знойных пустынь узрели они наконец Медорово владение. Оно подобно было острову окруженному песчаным морем. Из под каменистых гор изтекали самые чистые ключи и разливаясь по полям производили на них плодородие. Земля покрытая во всякое время зеленью произращала всегда цветы и плоды. Древа раждающие ароматы и точащия балсам и все благоухания аравийския росли там без возделывания. Ни в какой части земли природа не являла столько чудесной силы своей и роскошества, сколько в той щасгаливой стране показала.
В столь прелестных местах по видимому нарочно для любви произведенных Ангелика и Медор наслаждались приятнейшим жребием. Они достигли до совершеннаго щастия любовникам предназначеннаго, как между тем Роланд доходил до высочайшей степени нещастия.
Волшебнкк Могис надеясь излечить Рыцаря от любовнаго безумия, известил его, что Ангелика находилась с Медором и весь свет забыла. Но сия новость вместо изцеления повергла Роланда в самое отчаянное состояние. Сей мужественный противу врагов своих вовне, был против самаго себя безсилен и умел все побеждать кроме собственнаго сердца. Он впал в мрачную задумчивость, разум его смутился, разсудок исчез вовсе. Для чего умалчивать о том, что всякому может быть известно. Жалости достойный Роланд раздирает одежду свою, бежит обнаженный на поля, вырывает древа, терзает пастухов и стада, убивает все представляющееся ему Медором или неблагодарною Ангеликою. Он в неистовстве своем учинил все чрезвычайности столь живо изображенныя приятною Музою, которая доставила нам картину оных.
Но Ренод услыша о любви Ангеликиной к Медору, совсем другое чувствовал. Он искренно желал сей Княжне совершеннаго щастия, но во всю свою жизнь сохранил нежное и печальное воспоминание прелестей, кои обожал, и милостей, коими стол худо пользовался.
В то время, когда об Ангелике болезновала вся Европа, она уже менее находила удовольствия в Аравии. Волшебницы при рождении ея снабдили ее великими дарами; но потому ли, что оне считали за невозможное дать женщине постоянство, или по другой какой причине, нерадели нимало одарить дочь Мирандину сею добродетелию. Нам жить здесь очень приятно, говорила Ангелика Роксане; Медор и Осман нас обожают: я чрезвычайно люблю Медора; но все Медор! это может наскучить. Ах! Княжна, прервала Роксана, ты уже не любишь Медора. Ты обманывается, говорила Ангелика, он мне любезен, и всегда таков будет: я в томе клялась ему; но не приметила ты Роксана, что Изида, меньшой брат любовника твоего, смотрел на меня весьма нежными очами? я недавала Медору такого обещания, чтоб не давать ничего Изиде, естьлибы он чего-нибудь попросил у меня.
Изида не преминул представить ей свою прозьбу, в которой Ангелика ему и не отказала. Их свидания были так часты и так не осторожны, что в один день Медор был свидетелем их забавы.
Сердце его поражено тем было смертельно. Он поднял отчаянный вопль. Боги! возопил он, Ангелика мне изменяет! Она больше не любит Медора! Вот клятвы! вот обещанная верность! вот нежная и верная любовь!.. Ангелика уже меня не любит!.. жестокая… ты захотела отнять у меня жизнь… После сего ужаснаго вероломства… мне осталось только умереть. При сих словах отчаянный любовник пронзил кинжалом грудь свою.
Печаль Ангеликина была так же велика, как любовь ея. Она оросила слезами тело своего любовника, оплакивала с великим прискорбием жалкую его участь, обвиняла себя в вероломстве, возчувствовала к Изиде ужас и захотела оставить сии пагубныя места.
Она оставила оныя скорее, нежели надеялась. Миранда узнав о любви ея к Изиде поняла ясно, что склонность ея к переменам есть обыкновенная женская прихоть. Она заключила, что Ангелику увезти было удобно не причиняя ей великой горести тем более что и Медорова смерть могла к тому способствовать.
Невидимая рука перенесла Ангелику и Роксану во время сна их в Кашемирской замок. При пробуждении их все комнатный женщины встали и явились к ним для прислуг, забыв то, что оныя на долгое время были прерваны.
Маранда прибыла в чертоги своей дочери. Ангелика находясь в смятении и страхе едва собрала столько силы, чтобы пасть пред нею на колени. Милосердая и снисходительная мать прижала ее к груди своей, не делая ей никаких выговоров и не говоря даже ни одного слова о прошедшем, о котором уже не вспоминают. Она нашла в Ангелике чудесный прелести. Миранда думала, что путешествия весьма исправляют молодую особу. — Ты довольно жила в сих чертогах, сказала она дочери своей, скоро уже вступишь ты на девятнадцатый год; время, моя любезная дочь, явиться тебе при дворе.