Погрузившись в воспоминания, Барбара отчетливо видела их комнату в общежитии, где Терри училась, одевалась, устраивала свои маленькие постирушки, никогда не теряя свою хладнокровную уверенность. На мгновение все стало настолько ярким и живым, что ей показалось, что ее комната в доме Адамсов накладывается на ее старую университетскую. Барбара лежит здесь на кровати, затем любопытный свето-временной эффект, и в следующую секунду она видит, как не более чем в десяти футах от нее, в другом конце комнаты, ходит Терри. Что, если это действительно так, а не просто плод ее воображения? Ей снова снился прерванный этим утром сон.
– Терри?
– Терри-и-и-и?.. – передразнила Терри.
– Они не отпустили меня, – зачем-то сказала Барбара.
Терри промолчала.
– Не думаю, что они отпустят меня добровольно.
– Возможно. – Терри сама начала готовиться ко сну. Она была невзрачной, если не сказать нескладной девушкой, но обладала красивыми медно-рыжими волосами и завидными зелеными глазами. Стоя на своей половине комнаты, она повернулась к Барбаре, наклонила голову, откинула волосы и расстегнула сережку.
– Что собираешься делать?
– А что я могу сделать? – с горечью в голосе ответила Барбара. – Что бы ты сделала?
– Не знаю. – Терри неуклюже наклонила голову в другую сторону и сняла другую сережку. Повернувшись к комоду, открыла верхний ящик и бросила бижутерию в маленькую лакированную коробочку.
– Во-первых, я не вляпалась бы в такие неприятности.
– Это да.
В обычном разговоре, будучи в ясном уме, Барбара возразила бы, но в этой маленькой воображаемой беседе она автоматически сдалась.
– Это да, – задумчиво повторила она, – но почему? Почему ты такая умная?
– По кочану. – Терри закрыла ящик. – Дело не во мне, а в тебе. Ты лохушка, Барбара.
Она ушла в ванную и стала снимать макияж.
– Ты не согласилась бы на эту работу.
– Угу. – Терри вытащила салфетку, обернула ею указательный палец и начала вытирать помаду. – Если б мне нужны были деньги, я пошла бы и нашла настоящую работу в реальном мире. Это первое. – Она некрасиво сдвинула в сторону нижнюю челюсть и вытерла губную помаду с другого уголка рта. – Ты фантазерка, совершенно оторванная от реальности. Намеренно устраиваешься работать здесь, в деревне, к друзьям семьи, почти даром, потому что это не изменит твое мировоззрение. Живешь в ватном коконе. Играешь роль богатой мамочки, представительницы среднего класса. Это как оплачиваемый отпуск. И если ты продолжишь в том же духе, Тед или кто-то еще придет и действительно сделает тебя одной из них, и тебе никогда не придется смотреть в лицо невзгодам.
Барбара согласилась. Не то чтобы Терри не говорила раньше то же самое; просто в реальности это звучало более дипломатично, чем в воображении.
– А если б я согласилась на такую работу, – Терри наклонилась к зеркалу, глядя на себя и похлопывая себя по лицу, – в чем была бы разница?
– Дети боялись бы тебя. И не сделали бы этого.
Терри бросила салфетку в унитаз и вытащила новую.
– Верно, – она умело накрутила ее на палец, – а почему?
Барбара промолчала. Хотя знала ответ.
– Именно это я и имею в виду, когда говорю, что ты лохушка. – Терри отстранилась от зеркала и несколькими ловкими движениями вытерла остатки помады. – Ты готова встречаться с любым встречным, быстро привязываешься. Стараешься быть хорошей и думаешь, что если продолжишь оставаться такой и не причинишь никому вреда, то и тебе никто не причинит вреда.
– Что в этом плохого? Если мне нравятся люди, почему бы мне не показывать это?
– Потому что они тебе не нравятся. – Терри снова бросила салфетку в унитаз и открыла краны в раковине. Стоя в одном нижнем белье, босая, ненакрашенная, она стянула с поручня свою мочалку и подставила под струю воды. – Ты превращаешь всех в маленьких диснеевских собачек и кошечек. Любишь их такими, какими их себе придумываешь, а не такими, какие они есть на самом деле, со всеми их недостатками. Заставляешь всех притворяться, а это очень неприятно.