– Не знаю, как другие дети, – сказала она Дайане. – Но я никогда не играла в такие игры.
Видимо, кое-что, о чем думала Барбара в минуту молчания, – возможно, это передалось выражением ее лица, – дошло до Дайаны. Ее отражение в зеркале улыбнулось легкой презрительной улыбкой, и Барбара отметила, как сильно Дайана похожа на одну из хихикающих на парковке девочек.
З
а обедом они обсуждали ее, хотя Барбара не слышала всего, что они говорили. Позже, когда Джон пришел сторожить, он принес с собой некое напряжение, которое быстро заполнило пространство между ними. Оно было настолько осязаемым, что Барбара поначалу ничего не сказала, хотя все еще была без кляпа.
Джон подошел и без особой на то нужды проверил веревки. Затем удалился к другому креслу, которое находилось вне ее поля зрения и не отражалось в зеркале. Барбара услышала, как он сел, а затем снова наступила тишина, хотя напряжение в комнате по-прежнему сохранялось.
Через некоторое время Барбара снова повернула голову налево и краем глаза увидела, что Джон завязывает узлом один из неиспользованных кусков веревки (ее поразило, что они вообще были).
– Что ты делаешь?
– Ничего.
– Уверен?
– Конечно. – Он поднял глаза, слегка удивленный. – Что, по-твоему, я делаю?
Барбара нахмурилась и снова посмотрела перед собой, определенно нервничая. В воздухе что-то витало и не хотело уходить. Но когда Джон ничего не сказал и не сделал, она спросила:
– Джон, почему вы так со мной поступаете?
– Я не знаю. – На какое-то время он замолчал. – Мы думали, что будет весело, наверное.
– Разве весело причинять людям боль?
Ответа не последовало, но напряжение в комнате усилилось.
Барбара вздохнула. Вчера дети не заметили, что ей больно, либо им было все равно. Теперь она говорила им об этом, и в любом случае, казалось, не было никакой разницы. Чего она не могла понять, так это почему… Ладно, значит, останавливаться они не собираются. Но почему ни у одного из них она не могла вызвать ни намека на чувство вины, сочувствие или страх перед наказанием? Дайана была не слишком обходительна.
Я просто не могу достучаться до них, – сказала себе Барбара. Им все равно. Честно говоря, я отдаляюсь от них все больше и больше. Но это же не моя вина, не так ли?
Барбара задумалась на какое-то время.
Если разобраться, при чем тут вина? Ей был нужен результат, облегчение. Возможно, она смущала их. Глубоко вздохнув, Барбара сокрушенно произнесла:
– Прости, Джон. Я больше не буду тебя об этом спрашивать.
Джон, казалось, немного успокоился. Напряжение в комнате немного спало.
– О, все в порядке, – сказал он, – не нужно извиняться.
Когда Барбара промолчала, он спросил:
– Не слишком туго?
Вот!
Сочувствие!
Барбара была поражена. Она почти затаила дыхание, чтобы не спугнуть такую удачу. Что-то произошло. Что-то происходило. Теперь она чувствовала, что напряжение определенно спадает. Совершенно случайно она коснулась какого-то элемента управления, и теперь ситуация, возможно, улучшалась. Но что именно происходило?
Думай, – сказала Барбара себе (как обычно). Ответ здесь, где-то рядом. Нет, не буду, – сказала она. Мне это не нравится.
Тем не менее ее разум, словно лист фотобумаги, получил бледный отпечаток, и она вдруг уловила во всем происходящем закономерность. Это казалось невероятным, ведь речь шла о детях предподросткового и подросткового возраста. И все же правда заключалась в том, что эти ребятишки влюбились в Учительницу и решили сыграть с ней в эротическую игру. Не могу в это поверить, – сказала себе Барбара. Но она верила.
Дети, ученики, студенты, влюбившиеся в своих учителей – все это было в литературе, которую она читала в колледже. Информация крошечная, но она была. А теперь здесь. Только сейчас она поняла, что от Джона исходило то же самое ощущение, что и от мужчин постарше, которые думали, что у них есть шанс переспать с ней. Такие ловушки подстерегали на вечеринках, в автомобилях и на улице, когда к тебе подходили и приобнимали за плечо. Барбара прекрасно была с ними знакома и (обычно) тщательно избегала их. И вот опять. Сомнений быть не может. Такое ни с чем не спутать.
Боже мой, и что теперь? – подумала Барбара, мысли у нее путались. Если она продолжит жаловаться, обвинять, изображать неприступность, это испортит им игру, полагала она. Но заставит ли это их отпустить ее? Откуда-то изнутри пришел простой, краткий ответ: нет. Откуда он взялся? Из старого учебника «Групповые потребности и взаимодействие»? Из опыта? Неважно. Люди и животные, сбивающиеся в стаи, беспощадны в социальном плане. Скорее всего, если она продолжит в том же духе, они станут злыми и мстительными. Накажут ее, подобно кучке детей, закидывающих снежками ребенка-изгоя на детской площадке. И раз тем хихикающим на парковке подросткам так и не удалось это сделать, то эти дети заставят ее играть в эту игру. Нет, не смогут, – сказала себе Барбара Миллер. Да, смогут, – произнес другой внутренний голос, очень похожий на голос Терри.