Джон не выстраивал эти мысли в логическую цепочку, но достаточно хорошо усвоил то, что узнал. За услуги, которые он мог оказывать, она, в общем-то, должна согласиться на то, чтобы он ее трогал. Он мог отказать ей в своих услугах, чтобы получить желаемое. Очень интересным бонусом было то, что услуга заключалась в причинении боли или избавлении от нее – а он не сомневался, что Барбаре больно. Власть в самом чистом виде. Как и вчера, он чувствовал, что открыл что-то чрезвычайно важное и фундаментальное, не только в себе и Барбаре, но и в собственной жизни.
Распахнув кухонную дверь, он быстро спустился по ступенькам. На мгновение остановился, вертя в руке полотенце. Это был еще один жаркий полдень, по-летнему влажный и туманный, такой, который обычно заканчивается вечерними грозами, хотя их не было уже больше месяца. У его ног среди сорняков прыгали и жужжали бурые жуки, пытающиеся выжить в палящей жаре. Не было ни ветерка, ни надежды на него. Все будто замерло и ждало, но Джон этого почти не замечал.
Завтра он, может, оставит Барбару с кляпом во рту, а может, и нет. В любом случае, она была не очень умным собеседником: ему определенно больше нравилось ее мычание и движение глаз, чем произносимые ею слова. Так или иначе завтра он будет торговаться с умом. Если она захочет большей свободы, ей придется попросить об этом. Если она захочет, чтобы он вынул у нее кляп, ей придется дать себя поцеловать. И не только это. По мере того как в голове у него всплывали интересные подробности грядущих приключений, Джон Рэндалл стал понимать, что делает успехи. Вот только какого рода успехи?
Половое воспитание Джона было достаточно либеральным и ярким, чтобы он точно знал – по крайней мере, теоретически, – что такое половой акт. Когда же в воображении он подходил открыто и решительно к этому вопросу – назовем это трахом (слово, которое на самом деле несколько смущало его), – его сознание накладывало на него почти мифическое табу. Он не то чтобы боялся этого действа, просто оно предстояло ему когда-нибудь в будущем. Более того, он ожидал, что стоит ему сделать это в первый раз, как мир необратимо изменится и уже ничто не будет прежним.
Чтобы стряхнуть легкое омрачение, которое эта мысль навлекла на в остальном удачный день, он побежал трусцой через поле, спрыгнул с песчаной насыпи, в два прыжка пересек речной берег и ласточкой нырнул в воду. Коричневая влага сомкнулась над ним и снова расступилась, охлаждая, но не полностью смывая легкое чувство тревоги.
После этого, ощущая приятную усталость после короткого, но яростного заплыва, он выбрался на берег и встал, вытираясь полотенцем, рядом с Полом и Бобби.
– Вы не идете купаться?
– Мы уже.
– Где Дайана?
– Кладет белье в сушилку. Скоро нам нужно будет уходить…
– Ага. Придется снова перемещать ее.
– Это несложно. – Бобби растянулся на спине и посмотрел на небо. – Все равно она уже никуда не убежит.
– Ага. – Пол неосознанно дернулся.
Джон молча сел.
Через некоторое время Бобби вздохнул.
– Скучно.
– Что?
– Это. Она. Всё это, – с раздраженным видом он сел прямо.
– А по-моему, классно. – Пол снова дернулся. – Много у тебя знакомых детей, которые проделывали что-то подобное?
– Но какой в этом смысл? Отведи ее сюда, отведи туда, накорми, а на следующий день опять то же самое.
– Думаю, это весело.
– Что веселого? Не тебе же приходится не спать по полночи.
– Ладно, хорошо. Может, в этом плане ничего. – Пол наклонился вперед и стал лениво чертить пальцем на песке. – А как было бы круто, если б мы могли делать с ней то же, что делают с настоящими пленниками.
– Как что, например? – спросил Джон.
– Ну-у-у, как мы раньше себе представляли. Сам знаешь. Только по-настоящему. Раздеть ее полностью… выпороть и всё такое. – От волнения голос у него перешел на шепот.
– Нам нельзя этого делать, – сказал Бобби.
– Не понимаю почему. Правда.
– Все ты понимаешь. У нас и так достаточно проблем.
– Что ты хочешь сделать? Отпустить ее? Тогда узнаешь, что такое настоящие проблемы.
– Ладно, и как бы ты это сделал? – осторожно спросил Джон.
– Легко.
– Как?
– С помощью ножниц. – Маленькое сморщенное личико Пола наполнилось ангельским сиянием и приобрело мечтательное выражение.
– Что? – сказал Бобби.
– С помощью ножниц. Дайана все просчитала. – Пол принялся спешно объяснять, извиваясь всем телом. Выражение лица сменилось с мечтательного на напряженное. – Когда мы приходим к ней утром, она вся растянутая и связана, верно? И прежде чем мы ее развяжем, Дайана просто разрежет ей одежду на плече, сбоку и… и… разденет ее.