– Нужно ее покормить.
– Она снова будет злиться…
– О-о. – Дайана, казалось, на мгновение задумалась. Потом пожала плечами, все еще расстроенная. Подойдя к кровати, она сняла повязку с глаз Барбары. Синди посмотрела на няню и увидела, что глаза у той влажные, но не от печали, не от счастья и не от любых других эмоций, которые она когда-либо видела раньше. Возможно, то, что делали мужчины и женщины, причиняло боль.
– Уммм… уммм! – пыталась сказать что-то Барбара. Она посмотрела на Дайану, подняла голову, посмотрела на себя, на дверь и снова подняла глаза. Она хотела в ванную. Даже Синди понимала это, и Дайана тоже.
– Нам лучше поднять ее.
Джон, который выглядел растерянным, казалось, почувствовал некоторое облегчение. «Барбара не злится на него», – подумала Синди. По крайней мере, гнев не был сейчас главным ее чувством.
– Приведи остальных, – сказал Джон. И Синди неторопливо удалилась, накинув полотенце на дверную ручку.
Используя привычную технологию растягивания, дети подняли Барбару на ноги и повели с веревкой на шее в ванную. Сейчас она не сопротивлялась, но, когда ее затащили внутрь, снова начала издавать звуки. Наклонилась и стала тереться заклеенным ртом о край раковины, в попытке избавиться от кляпа.
– Ты хочешь в туалет или нет? – спросила Дайна.
Снова отчаянное мычание.
Дайана пожала плечами.
Барбара бросила на нее взгляд, полный боли, которую почувствовала даже Синди. Потом села на унитаз, и все, кроме Дайаны, вышли в коридор. Затем они услышали плеск и журчание воды. Наконец Барбара вышла, шаркая ногами. Ее отвели обратно в комнату и привязали к стулу у туалетного столика.
Дайана приготовила ей бутерброд, на этот раз вкусный. Куриное мясо, белый хлеб и майонез. Пахло аппетитно, и Синди снова проголодалась, как с ней бывало каждый час. Однако когда Барбаре убрали кляп, она не стала есть бутерброд свободной рукой. Вместо этого сказала:
– Дайана, ты должна немедленно развязать меня. Должна.
Дайана промолчала. Она стояла справа от Барбары, рядом с туалетным столиком, но не опираясь на него.
– Этот мальчик изнасиловал меня, – сказала Барбара. – Ты знаешь это, ты же женщина. Мне нужно помыться, что-то сделать.
– Ты разве не принимаешь таблетки? – с любопытством спросила Дайана.
– Нет, конечно. А ты? Разве кто-то принимает? – Барбара сердито дернула веревки. – Дайана, если ты не замужем или не собираешься спать с каждым встречным парнем, в этом нет необходимости.
– Я думала, что все девушки, которые учатся в колледже, принимают, – с явным удивлением в голосе произнесла Дайана. Данная информация была для нее сродни научному открытию.
– В любом случае, это не важно. А важно то, что я могу забеременеть от этого мальчика. Или уже забеременела. Для оплодотворения требуется всего один сперматозоид. Ты должна отпустить меня немедленно. Мне нужно обследоваться.
Дайана хранила молчание, но Синди показалось, что она все понимает и отчасти беспокоится за Барбару.
– Дайана?
– Как он мог такое сделать? – Дайана была по-прежнему весьма озадачена.
– И все же он сделал.
– Правда? – Затем Дайана посмотрела на Синди и с довольно странным хладнокровием, учитывая все обстоятельства, произнесла:
– Забудь. Мы не можем отпустить тебя. И ты знаешь это.
– Почему? – Барбара готова была расплакаться. – Дайана, я могу родить от него ребенка. Этот ребенок вырастет в такого же человека, как ты, я, любой из нас. Понимаешь? Ты должна освободить меня, чтобы я могла принять душ, сделать что-нибудь.
– Я не могу. – Впервые, говоря о совместной акции Свободной Пятерки, Дайана не использовала слово «мы». Она приняла решение сама. И Синди отметила для себя – тоже впервые, – что Дайана очень странная девушка.
Барбара приняла это решение молча.
– Ты будешь бутерброд или нет? – спросила Дайана.
– Меня от него вырвет, – ответила Барбара и опустила голову. Синди показалось, что она вот-вот расплачется, но этого не произошло. – Просто уйдите и оставьте меня в покое.
Несколько минут спустя дети снова вставили своей пленнице кляп в рот – причем обе стороны демонстрировали недовольство, – затем силком уложили ее на кровать и привязали. Крепко-накрепко. Нетронутый бутерброд остался засыхать. В конце концов Бобби и Синди разделили его между собой и начисто вымыли тарелку.
5
Ночь, как и предыдущая, была жаркой, тихой и влажной. Болотные комары – явно разъяренные – жужжали над головой. И опять, как и накануне, вечерняя гроза собралась, погрозила и рассеялась, не дав ни капли дождя. Остатки облаков висели высоко в далекой тьме, напоминая замок, по коридорам и залам которого бродили тусклые молнии, глухо рокоча, но не производя никакого реального действия. В отличие от Синди, у Джона Рэндалла никогда не было суеверий относительно гроз. Вместо этого он, словно опытный моряк, взглянул вверх и пришел к выводу, что дождь, если он и пойдет, прольется ниже, на восточное побережье, либо вообще без какой-либо пользы растворится в далеком океане. Отбросив эти назойливые соображения, Джон вернулся к своей первой – можно сказать, всепоглощающей – страсти. К Барбаре. И спровоцированным ею мыслям.