Конечно же, все это было не смертельно. Она знала это. У нее даже не останется ни единого шрама. И все же, если эти ее маленькие страдания рассматривать в целом, они складывались в одну большую пытку.
Сегодня добавились новые проблемы. Пол царапал и колол ее своим ножом. Джон лишил ее девственности, неуклюже, но лишил. У нее было небольшое кровотечение (совсем небольшое, как она заметила, когда ей позволили встать). Сейчас осталось лишь едва ощутимое жжение между ног.
Конечно же, здесь присутствовал и психологический аспект. Она не только испытала унижение, у нее появилось ощущение «падения». С каждым днем ее статус взрослого неуклонно снижался. Она начинала как их смотрительница, а теперь опустилась до одного с ними уровня – и даже ниже, из-за того, что стала объектом игры. Если утром они едва осмелились раздеть ее донага, то к полудню уже изнасиловали. Завтра она будет ненамного лучше той куклы Барби, превращение в которую предсказывала ей Терри.
Завтра, – сказала себе Барбара. Мне нужно подумать. О, почему я всегда так говорю, когда думать не получается?
Она поняла одно. Если ее тело было узником Свободной Пятерки, то ее разум был узником ее тела. Постоянные жалобы, подаваемые в мозг нервными окончаниями, – не думай ни о чём, пока не разберешься с этим, этим и этим, – создавали прерывистые помехи, которые заставляли ее перескакивать с одной темы на другую. Как бы она ни пыталась представить себе завтрашний день, в голову приходило лишь то, что он будет хуже, чем сегодняшний.
Завтра Пол изобретет новые способы дразнить и мучить ее (и этого она действительно боялась). Сегодня днем, когда он начал водить по ней ножом, едва не поранив кожу, он был просто Полом. Однако со временем его лицо стало напоминать гипсовую маску удовольствия, и даже праведности. Будто то, что он делал, было для него – по его мнению – самым правильным делом на свете. Он походил то на мстительного солдата, поджигающего костер Жанны Д’Арк, то на доброго седого монаха, выслушивающего признания в ереси распятого на дыбе грешника. Барбаре казалось, что этот маленький мальчик просто сошел с ума. Сдерживающий его тормоз – страх перед родительским наказанием – мог отказать сегодня днем, а может и завтра. Если это произойдет, он может серьезно поранить ее ножом или того хуже. А если он сделает это один раз, то в своем безумии уже не остановится. Барбара видела это. Видела, что завтра может умереть сидя, привязанная к стулу в гостевой комнате в доме Адамсов. Какие бы другие мысли ни приходили ей в голову, эта страшная картина продолжала стоять у нее перед глазами – маленький мальчик, снова и снова наносящий ей удары ножом.
Завтра – мысли снова резко сменили направление – Джон, вероятно, снова попытается изнасиловать ее, и, вероятно, ему это удастся. Тут ее мысли разбились на мелкие фрагменты и разлетелись (в очередной раз) одновременно в разные стороны. Страх перед беременностью… печаль… Джон… Мидж…
На первом курсе с Барбарой училась девушка по прозвищу Мидж [5]. Миниатюрная, жизнерадостная брюнетка, душа любой компании. В ночь после чемпионата Индианы она и ее парень развлекались, катаясь на машине по автострадам, в итоге врезались в опору путепровода и погибли.
Подобные вещи, конечно же, вызывают шок в кампусе, даже в таком крупном, как их. Последующие несколько дней разговор обычно сводился к фразам «Я знала ее…», или «Моя подруга знала ее…», или «В прошлом году она ходила со мной на американскую литературу…» и тому подобное. Все сводилось к тому, что один из нас мертв, уже мертв, мертв по-настоящему. Это вызывало трепет. Затем следовали – незрелые, если разобраться, – рассуждения о жизни, любви, Боге, философии и так далее.
В общежитии, где жила Барбара, поднимался еще один вопрос: если б вы знали, что завтра умрете, разве вы не пожалели бы, что не прыгали в постель с каждым парнем, который когда-либо просил вас об этом? Вопрос, наверное, не очень оригинальный, и вряд ли вызовет оригинальный ответ. «Да, я пожалела бы, наверняка пожалела бы». Девушки качали головами. Поскольку умирать они, конечно же, не собирались (на самом деле это был единственный случай смерти студентки в этом году), то не изменяли своим правилам. Просто размышляли над этим.