Действовала только Дайана. Встав перед пленницей, она сунула руку под ее согнутое тело, схватила за одну грудь и с нарочитым хладнокровием сжала и вывернула изо всех сил.
Иногда можно почувствовать чужую боль, и в этот момент Синди ее почувствовала. Плоть Барбары была податливой и причудливо деформированной, а сжимающая ее рука – твердой, тонкой и с побелевшими от напряжения костяшками. Более того, Синди слышала эту боль. Пленница извивалась в тщетной попытке сопротивляться и издавала какие-то звуки. Так продолжалось несколько секунд. В конце концов Дайана отпустила грудь, взяла Барбару за волосы и ударила по лицу. Всего один раз. Затем эта мерзкая сцена закончилась.
Дайана не сопроводила свои действия ни единым словом.
Колени у Барбары подогнулись, и на мгновение показалось, что она рискует вывихнуть себе плечевые суставы под тяжестью собственного тела. Как и прежде, она стонала от мучений. Затем боль усилилась, и Барбара снова встала на цыпочки, ноги у нее снова напряглись.
Все это очень нервировало Синди. Навязывало ей сложные мысли, эмоции и обязанности, а ей этого совсем не хотелось. Она почувствовала, как горит у нее лицо, будто она была готова впасть в полное отчаяние и расплакаться. Все было плохо. И Барбара была плохой, поскольку все это из-за нее. Дайана была права. С внезапным остервенением Синди взмахнула своим щуплым кулачком и ударила Барбару, а затем Дайана остановила ее, схватив за руку.
– Нет!
Синди поняла, что вмешалась в нечто очень личное между Дайаной и Барбарой.
– Она ничего тебе не сделала, и ты не делай ей больно. Пока, – сказала Дайана. Потом смягчилась и погладила Синди. – Но ты молодец. Помогла.
Синди подняла глаза, все еще злясь, и увидела, что невозмутимое лицо Дайаны изменилось. Поэтому она сделала то, чего не сделала бы ни для своих родителей, ни для Бобби, ни для кого-либо еще. Она кивнула и, сжав кулаки, вышла из комнаты. Но она знала, что произойдет в любом случае.
– Слышите?!
Поскольку дети уже довольно долго находились в подвале, они услышали приближающийся грузовик, только когда тот уже подъехал к дому. Вскоре после того, как до них донесся шум мотора, раздался звук торможения, гудок – после нескольких дней тишины он звучал странно весело – и хлопок двери. Звука шагов пока не было слышно, поскольку опоясывающая дом дорожка была из глубокого, рыхлого, выжженного солнцем песка. Дети синхронно затаили дыхание. Один за другим они поднимали головы, словно пытаясь что-то разглядеть сквозь потолок и стены. Синди зажала рот рукой.
Барбара тоже приподняла голову – насколько это было возможно. Принялась извиваться, издавая звуки носом, которые показались детям слишком громкими. Было очевидно, что она пытается позвать на помощь. Инстинктивно Джон прыгнул вперед и зажал рукой ее заклеенный лейкопластырем рот, одновременно перекрыв поступающий в ноздри воздух. Барбара начала задыхаться, и звуки почти прекратились. Она обреченно обмякла, повиснув на веревке.
– Ты заткнешься?
– Она больше не будет! – Шепот Дайаны был резким, как выстрел из винтовки. – Поднимитесь, наденьте купальные костюмы и выходите на кухню. – Она посмотрела на Бобби и Пола.
– Купальные костюмы?
– Быстрее!
Наконец на заднем крыльце раздались тяжелые шаги и стук – который больше походил на удары кулаком – в кухонную дверь. Здесь был взрослый.
– Ну давайте же! – Успокоившись и полностью взяв на себя командование, Дайана схватила Синди за руку и первой бросилась вверх по лестнице. – Минуточку! – крикнула она, добравшись до верхней ступеньки. Затем, остановившись возле ванной, затащила Синди внутрь и включила душ.
Стук повторился.
– Иду!
От злости и раздражения Дайану била дрожь, но она продолжала командовать.
– Оставайся здесь и не выключай душ. Поняла? Пусть вода бежит. И если я спрошу что-нибудь через дверь, просто крикни в ответ «да» или «нет», и попробуй сделать это как Барбара. Ясно? – Она закрыла дверь, явно не успокоенная недоуменным выражением на лице у ребенка.
– Иду! – Несясь уже со всех ног по коридору, она увидела из окна, что это грузовик доставки Тиллмана. Полминуты спустя она вошла в кухню и открыла дверь. Мистер Тиллман стоял на заднем крыльце, держа одну коричневую сумку в руке, а другая, пока он стучал, балансировала у него на колене.
– Прошу прощения. Входите.
– Спасибо, Ди-Ди.
Он неуклюже протопал мимо нее, источая едкий запах потной мужской кожи, и с глухим стуком поставил сумки на кухонную стойку. Вытащив из кармана влажный носовой платок, вытер тыльную часть шеи, лоб и лицо. Сложив ткань сухим местом вверх, закончил вытираться под подбородком.