Все затихли. На деревьях снова запели цикады.
Дайана прищурила свои серые глаза и согласилась.
– Нам лучше отвезти ее до того, как мы пойдем по домам. Если будет дождь, он размоет следы. В противном случае, мы можем затереть их.
– Будет дождь, – сказал Джон.
– И сторожить ее там всю ночь? – сказал Бобби. – Угу.
Они поняли, что он имел в виду. Это был каркасный дом, старый, дешевый изначально, весь в щелях и почти без окон, довольно жутковатый днем (поэтому они и выбрали его в качестве своего клуба) и совершенно неприступный ночью. А если еще пойдет дождь с молниями и громом…
– Почему мы должны убивать ее именно там? – спросила Синди.
Бобби с благодарностью посмотрел на сестру, но промолчал.
– Так надо.
– Ага. Это должно случиться там, – сказал Джон.
Последовали кивки в знак согласия. Домик прислуги был тем местом, где можно было делать то, чего нельзя было делать в красивом доме доктора и миссис Адамс. Определенные вещи допустимы лишь в определенное время и в определенном месте.
– Но я не останусь там сторожить ее, – сказала Синди.
– Тебе и не обязательно.
– И в своем доме я тоже не останусь одна.
– Тебе придется выбирать что-то одно.
– Я хочу, чтобы Бобби был рядом, и хочу остаться в своей комнате.
– Мы могли бы отвезти Барбару туда и связать ее так, чтобы она не смогла сбежать, – сказал Джон.
– И на всю ночь оставить ее одну?
– Почему нет?
– Ни за что, – сказал Бобби.
– Почему?
– А что, если кто-то попытается спрятаться от дождя и зайдет туда? – спросил Бобби.
– Кто?.. – начал было Джон и осекся. Все переглянулись.
– Хочешь остаться там сторожить ее? – спросил Бобби.
– Сборщик.
– Ага.
Все посмотрели на Дайану. Она была настроена решительно.
– Нам все равно придется это сделать, – сказала она.
– Вы слышали, что я сказала. – Синди была непреклонна.
– Можешь переночевать у нас дома, – предложила Дайана.
– Зачем?
– Ты же только что сказала, что не хочешь здесь оставаться.
Синди растерялась. Смысл сказанного ею заключался в том, что ей страшно, и она не хочет оставаться одна и не хочет сторожить Барбару в домике прислуги. Она была настолько сосредоточена на этом, что любые другие мысли доходили до нее очень медленно.
– Ты можешь прийти к нам домой на ужин и остаться на ночь, – сказала Дайана. – Мы… можем испечь торт, чтобы в понедельник удивить Барбару и твоих родителей.
– Но Барбара…
– Так мы скажем, – пояснила Дайана.
Синди почувствовала слабую надежду.
– А-а.
– Хорошая идея, – сказал Джон.
– А как же Бобби?
Бобби посмотрел на Джона.
Выбор был невелик. Если Дайана, Пол и Синди отправятся в дом Маквеев, а Бобби будет сторожить пленницу, остается лишь один запасной игрок – Джон. Бобби посмотрел на него.
– Возможно, я мог бы помочь, – сказал Джон.
– Как?
– Не знаю. Мои предки не разрешат мне выходить ночью под дождь, разве что проверить лодку или вроде того, но они рано ложатся спать.
Некоторые вещи не стоит произносить вслух, но желание Бобби было слишком велико.
– Улизнуть удастся? – спросил он.
– Не знаю. Думаю, да, – ответил Джон. – Конечно.
– Когда? – спросил Бобби. – Как скоро? Как долго?
– Хммм. – Джон нахмурился.
– Как скоро ты сможешь улизнуть от родителей? Как долго сможешь сторожить?
Джон старался быть честным. Шутки здесь были неуместны.
– Не знаю. Все зависит от того, когда они лягут спать. Думаю, смогу добраться сюда около одиннадцати или двенадцати, а домой мне придется вернуться около четырех. Что-то вроде того. Может, чуть позже. – Джон огляделся, ища понимания в глазах остальных. – Просто я не могу шастать там в любое время, когда захочу.
– А я не могу бодрствовать двое суток подряд, – сказал Бобби.
– Ага.
– Так ты придешь сегодня вечером или нет?
– Приду.
– Когда?
– Я же сказал, что приду.
– Это последняя ночь, ты же знаешь, – сказала Дайана.
Все смотрели на нее.
– Я к тому, что завтра вечером все закончится.
– Да, закончится, – согласился Бобби.
9
Домик прислуги стоял по другую сторону от подъездной дороги, которая вела от почтового ящика к дому Адамсов и делала разворот. Он находился к югу от реки, в ярдах семидесяти пяти от нее, в поле с тщательно перебранной и высохшей от жары кукурузой, которая теперь шелестела и потрескивала при малейшем дуновении ветерка. Высокие, тесно растущие и теперь гибнущие стебли – поле простиралось до самого дома – перекрывали здание до середины окон первого этажа, так что казалось, что оно дрейфует, как серый деревянный остров на бурых волнах.