Позже на той же неделе – когда она помогала убираться в доме Адамсов, смотрела на обнаженную Барбару или грезила на берегу реки, – в голову ей пришло продолжение этой фразы: «Мы могли бы сделать это очень красиво…» Дайана была поражена. Эти слова, звучащие в ее сознании, казалось бы, независимо от ее воли, сообщали ей: к сфере безграничных, но не терпящих отлагательства возможностей добавился фактор красоты и симметричной завершенности. Это было похоже на мифологию из ее книги. Словно блуждающая, невинная рука, начав чертить отрезок дуги, вдруг осознала – ибо решала линия, а не человек – неизбежность круга. Каждому хорошему началу уготовано решение и завершение.
«Мы могли бы убить ее очень красиво…» Дайана встала – возбужденная, восторженная, размечтавшаяся – и едва не расплакалась. «Мы могли бы убить ее очень красиво…» В голове у нее начал созревать план казни. «Мы могли бы убить ее очень красиво…» Она поделилась своими мыслями с Полом.
Конечно.
Конечно!
Видение померкло, мистический перенос сознания прекратился, и Дайана нахмурилась. Надо отдать ей должное, она на мгновение задумалась о том, что в случае успеха им придется убить такого же человека, как и они сами. Но, как и следовало ожидать, она отказалась от этих мыслей в пользу грандиозного замысла, в который они – разве это было неосознанно? – ввязались. Однако дело было не в хладнокровии.
Случись критическая ситуация с новорожденным младенцем, от которого еще тянется перерезанная – но уже завязанная узлом – пуповина, Дайана будет одной из тех хладнокровных людей, которые бросятся к его кроватке и будут вдыхать в него жизнь. Но окажись в ее руках жизнь взрослого, она в равной степени будет готова ее уничтожить.
Все еще стоя и хмурясь, Дайана решила, что члены Свободной Пятерки (при условии их согласия) убьют Барбару. Это решение принималось не на основе моральной правоты или неправоты, человеческих симпатий или братских чувств, даже не на основе причинно-следственных связей, преступления и наказания. Просто это огромное колесо приближалось, бесшумно и безостановочно вращаясь, на мгновение его внутренний механизм стало возможно разглядеть и потрогать. Приложи палец сюда, и ты создашь жизнь; приложи туда, и ты ее изменишь. Приложи сюда, и ты сотрешь ее. Никем не управляемая, не обученная и не контролируемая, она протянула руку к колесу – или это оно притянуло ее к себе? – и коснулась его. Прощай, Барбара, кем бы ты ни была. Дайана глубоко и облегченно вздохнула.
– Что будем делать?
– А? – Дайана вздрогнула.
– Что мы будем делать со Сборщиком? – спросила Синди.
Дайана обернулась, охваченная внезапным приливом эмоций – тоски, желания, разочарования и гнева, смешавшихся воедино. Члены Свободной Пятерки уже были так близки к тому, чтобы совершить нечто прекрасное, нечто удивительное, нечто реальное, что не могли позволить, чтобы кто-то этому помешал. Замысел, возникший по воле случая, необходимо было воплотить, и поэтому она – мысленно – протянула руку и снова коснулась блестящего вращающегося колеса.
– Убьем и его тоже, – сказала она.
– Что?
– Это часть плана…
– Не шумите! – произнес Джон полукриком-полушепотом. – Нас может услышать мама.
– Убьем его, – Дайана тут же перешла на шепот, – как я уже сказала. Если в воскресенье мы выпустим их из стенного шкафа, они расскажут нам, что с ней случилось, мы пойдем в поле и обнаружим его рядом с телом, нам придется его застрелить. – Она повернулась к Джону. – Сможешь? Ты единственный, кто сможет.
– Хватит шуметь, – сказал Джон. – Давайте подождем с этим разговором, пока не зайдем в лес. На другом берегу.
– Ага. – Даже Пол понимал тактику секретности.
– Да, давайте, – прошептала Синди.
– А ты сможешь? – спросила Дайана.
– Залезай в лодку.
10
После того как дети оставили Барбару одну в домике прислуги, она принялась отчаянно бороться с удерживающими ее веревками, раскачиваясь и извиваясь на потрескавшемся линолеуме, пытаясь разглядеть, нет ли рядом чего-то полезного для побега. Оставленная без присмотра на новом месте, она почувствовала прилив надежды. Но в какой-то момент, резко перевернувшись, больно ударилась боком, и это положило конец возможности дальнейших действий. Как и предвидели члены Свободной Пятерки, о побеге не могло быть и речи. Уронив голову и уткнувшись щекой в плечо, Барбара закрыла глаза и пожалела не о том, что не смогла освободиться, а о том, что не…