Соня
Я издалека наблюдала за тем, как Дима лечит Вику, Артёма и Сашу. Он достал из рюкзака какой-то тонкий экран, разные там приборчики, проводки. Артёму он проверил глаза, просканировал на сотрясение, а потом обклеил его всего разноцветными пластинками. Вике вколол несколько ампул чего-то ярко-жёлтого. Сашке дал мазь, чтобы обработать ссадины и порезы.
Дима вызывал у меня столь противоречивые чувства, что я не знала, что мне с этим делать. Я была зла. И растеряна. И напугана. И совершенно сбита с толку. В общем, я была в предистеричном состоянии. И если бы Дима сейчас ко мне подошёл, непременно произошло бы одно из двух: я или разрыдалась бы у него на груди, или накинулась с кулаками. А может быть, и то и другое вместе. Третьего не дано.
Впрочем, Дима не подходил. Наверное, ощутил исходящие от меня гневные флюиды и решил пока держаться на расстоянии.
Чтобы немного остудить голову, я прошлась по дому. Он оказался совсем небольшим, но уютным и изысканно обставленным. Красочная мозаика на полу, мебель из цельного, тёмного дерева, узорчатые ковры, грубые вязаные циновки, кожаные диваны и кресла. Всё создавало какой-то налёт уюта и изысканности.
По стенам развешаны африканские маски и большие, удивительно красивые фотографии зеленоватых прерий и сизых гор. В одной из комнат на стене висело настоящее охотничье копьё. Дерево было таким гладким и отполированным, что сразу подумалось — сколько же лет носили его охотники с собой, сколько же рук его касалось? На его рукоятке была намотана мягкая кожаная лента. Копьё было украшено нехитрой резьбой и длинными, жёсткими перьями неизвестной мне птицы.
Кроме двух крошечных спален на втором этаже, была ещё библиотека – собственно это была не отдельная комната, а отгороженный полками угол рядом с кладовой. Там стояло шикарное кожаное кресло, рядом – крохотный столик и торшер для удобства чтения. Славное место для уединения.
Пока я заинтересованно рассматривала книги на стеллажах, меня кто-то резко хлопнул по плечу. Обернувшись, я увидела ту самую женщину, Сандрин. Вроде так нам её представил Дима? При виде моего испуга она тут же залилась злым смехом.
Высокая, намного выше меня, ещё и на тончайших шпильках. Худая платиновая блондинка в кожаных леггинсах и просторной шёлковой тунике. На груди толстая золотая цепочка, на обоих руках — массивные браслеты из того же металла. Она была из тех женщин, что скрупулезно следят за своей внешностью. Макияж и причёска (зачёсанный наверх хвост) были безупречны. На вид ей было лет сорок, но могло быть и больше. Скорее всего, Сандрин уже успела перепробовать на себе все доступные достижения земной пластической хирургии.
- Хэло, - произнесла она, медленно выговаривая слова, и указала на себя. – Мэй наам’с Сандрин. Эй? – и она стала усиленно тыкать в меня пальцем.
Конечно, я была тем ещё лингвистом, но она могла бы так и не утруждаться. Тут и трехлетний ребенок сообразит, что к чему.
- Софья.
- Софиия? – расплылась в улыбке Сандрин. И тут же быстро застрочила что-то на своём непонятном языке.
- Да не понимаю я! – вскричала я. – Не-по-ни-маю!
Вот же чёрт привёл её сюда на мою голову! Я захлопнула книгу, и уже собиралась уйти, когда она схватила меня за руку. Терпеть не могу, когда меня хватают, особенно когда это делают малознакомые мне люди. Я резко выдернула руку.
- Ассеблиф! – вдруг взмолилась она. Это слово я не знала, но догадалась, что она о чём-то меня просит. Дальше она пробормотала что-то неразборчивое, но среди всего этого мелькнуло слово «English».
Мои познания в английском были более, чем скудны, но всё же я могла попытаться.
– Ну, инглиш ладно... Я спик инглиш. Чего надо?
И тут, конечно, понеслась душа в рай, как боеприпасы из пулемёта. Сандрин строчила как заведённая, надрывалась по полной, махала руками, пытаясь изобразить что-то, что было недоступно моему пониманию.
- Так, так, - остановила я её. – Ты это... как же это по-английски-то было? А! Слоу плиз. Слоу, слоу, вэри слоу, фэрштейн?
Но прежде чем она смогла произнести ещё хоть слово, её грубо оттащили в сторону. Дима появился из ниоткуда, буквально вытолкнул Сандрин в коридор, прокричав ей что-то угрожающее на прощанье, и захлопнул дверь.
Чёрт! Только его тут не хватало!
Я тут же вжалась в противоположную стену, раздумывая, как бы незаметно проскользнуть мимо него. Потом я с удивлением вгляделась в его бледное, угрюмое лицо. Дима устал и это было заметно. И не просто устал. Ему было больно. Он всё так же прихрамывал и держался за бок. Сжимал свои тонкие губы, кривил их от боли, прерывисто дышал...