Всех починил, а себя забыл. Надо же.
Я сделала шаг в сторону. Всё чего я хотела — это быть как можно дальше от него. И мне было совершенно не важно, как он себя чувствует.
Дима хмурился - а я могла по пальцам пересчитать случаи, когда он позволял себе хмуриться. Как непривычно всё-таки видеть столь сильные эмоции на его лице. Особенно когда привыкла лишь к лёгкому раздражению.
- Не разговаривай с ней, - произнёс Дима. – Я запретил Сандрин приближаться к любому из вас, но этой женщине надо сто раз повторить, прежде чем до неё, наконец, дойдет.
- Первый раз вижу тебя таким, - произнесла я.
- Каким? Считаешь, я был излишне строг с ней?
- Строг по каким меркам? – задала я встречный вопрос. – Для твоей планеты или моей? Твой мир вроде не приемлет насилия.
- Я набрался плохих манер на Земле, это правда, - он взъерошил волосы и взглянул на меня исподлобья. – Но у меня есть оправдание. Этот день... нет, эти два дня окончательно сведут меня с ума. Кошмар, который всё не прекращается. Я буду просто счастлив, когда, наконец, покину вашу планету.
Прекрасный мужчина с далёкой и неведомой звезды, который спит и видит, как бы смотаться отсюда. Ну что ж, не мне его винить.
Я хотела расспросить Диму об Арисане, меня жгло безумное любопытство – что это была за планета, какие они, эти арисане, вопросов было даже слишком много – но всё же я промолчала. Лучше мне не знать. Как бы то ни было, но безумие, начавшееся с появлением в моей жизни Димы, скоро закончится. Всё закончится, а мне совсем не нужны лишние воспоминания, которые будут мучить меня длинными осенними вечерами.
- А ты не знаешь, о чем Сандрин меня спрашивала?
- Не расслышал, - Дима отвернулся, доставая из рюкзака сканер, который был больше похож на планшет, чем на медицинский прибор. - Мне надо взглянуть на твою руку.
- Да я скорее её отгрызу, чем позволю тебе снова себя коснуться! – выпалила я, сама удивленная той яростью, что прозвучала в моём голосе. Ой-ой. Что это со мной?
Дима растерянно замер со сканером в руках.
- Я не причиню тебе вреда, - наконец, выдавил он. – Мне просто надо убедиться, что рука не сломана.
- Не надо! Я отлично себя чувствую.
- Ты на обезболивающих, Софья! Забыла что ли? – И он указал на свой лоб.
Я вскинула руку, нащупала на своём лбу кусочек пластика и с омерзением сорвала его. Потом насупленно перевела взгляд на Диму, и, немного подумав, протянула ему руку. Путь смотрит. Что мне жалко что ли? Чем быстрее он убедится, что всё в порядке, тем быстрее отвяжется от меня.
Дима включил свой планшет и просветил мне руку.
- Отлично, - улыбнулся он. – Всё, и правда, в порядке. Хоть одна хорошая новость за весь день.
С этими словами он упал в кресло, удовлетворенно в нём растянулся и тут же закрыл глаза.
Я растерянно огляделась по сторонам.
Мне надо было в ту же секунду развернуться и уйти. Знаю, что надо было. Но угадайте что?
Я не смогла этого сделать! Я такая слабачка…
Я стояла и, как последняя дура, пялилась на него. Даже осознав, что превалирующая эмоция, которую я испытываю к этому «человеку» - страх, я не могла заставить себя просто развернуться и уйти от него. Теперь, оглядываясь после всех этих лет назад, я понимаю, что это была моя личная точка невозврата. Именно тогда, именно в тот момент я ещё могла уйти. А я её так легкомысленно проморгала...
Итак, я пялилась. Раньше я всё думала, что за уникальный набор генов и в каком соотношении породили столь идеальное тело. Дима был сильным и крепким парнем. Он был высокого роста (почти метр девяноста), пропорции его тела были соблюдены идеально. Но даже это было не главным – его лицо, вот что вызывало восхищение и захватывало дух одновременно. В нём причудливым образом сочетались и восточные раскосые глаза, и высокие тонкие скулы американских индейцев, и греческий нос, красиво продолжающий линию высокого лба. Его кожа не была белой, скорее оттенка жжёного сахара, а глаза - насыщенно бирюзового цвета. Бывали дни, когда они отливали зелёным, не цветом тёмной листвы, а скорее ярко-салатовым оттенком.
Губы были тонкими, но идеально очерченными, а зубы белыми и ровными. Волосы у него вились крупными локонами где-то до середины шеи. У них тоже был удивительный оттенок, карминно-каштановый. Иногда на солнце они становились огненно алыми, и тогда казалось что они горят причудливым пламенем, но стоило уйти в тень, и они вдруг «гасли» до мягкого, медного оттенка.
Знаю, звучит странно. Вся эта комбинация, ничто из этого не должно было сочетаться друг с другом. Но сочеталось, и столь гармонично, что хотелось только одного – любоваться им до бесконечности.