К возвращению Ника я превратилась в живое существо. Конечно, в моём эмоциональном спектре по-прежнему преобладали грусть, сожаление, иногда — злость, но теперь я разговаривала с людьми и кагарами. Смотрела им в глаза. Принимала и отвечала на объятия. И скучала.
Вскоре вернулся Ник. Я боялась и переживала, страшилась и жаждала встречи с ним. Мне не пришлось разыскивать его — он пришёл сам, как раз под конец занятий с ашх Нишрахом. Тот кивнул другу и тактично удалился, оставив нас наедине.
— Ты выглядишь лучше, — заметил Ник, вместо стандартного приветствия. — Моё отсутствие пошло тебе на пользу. — Холодный и неприступный. Теперь мы словно поменялись ролями. Я чувствовала смущение, мечтала набросится на него и обнять. А он…просто глядел. Ни шага на встречу. Как и я когда-то к нему. — Ашх Нишрах молодец. — Последнее будто выплюнул.
Ревнует. Я это так остро почувствовала, будто сама испытала. Да и кто бы на его месте не ревновал. Ник старался, возился со мной. Первое время кормил с ложки, заставлял ходить в туалет, ложится спать. Звал лекарей, гадалок, знахарок и ведьм со всего Хотариса. Притащил психотерапевтов с Земли, когда открылся портал. Таскал на прогулки, рассказывал забавные истории из своей жизни, катал на лодке, водил на пикники, даже попросил Лиамарона открыть портал в горы, чтобы я полюбовалась на снежные красоты. Вдруг проймёт. Но ничего из этого не принесло результата. А тут он приезжает и видит, что от одного только общения с ашх Нишрахом я превратилась в живого человека. Я бы и сама вскипела от подобной новости.
— Ник, это не его заслуга. То есть, он помог, — нервно залепетала я, — только совладать с магией и…
— Я рад, — перебил меня и развернулся, чтобы уйти.
— Подожди! — Я побежала за ним, ухватила за локоть. — Прости меня!
Он нахмурился, затем и вовсе побелел. Сощурил глаза, обдав взглядом, полным ненависти.
— У тебя с ним что-то было?
Я вытаращилась на него, будто на сумасшедшего. Минуту переваривала услышанного, после выдала:
— Нет!
Ник заметно расслабился, уточнил:
— Тогда за что ты просишь прощения?
Глядя в янтарные глаза, взяв его за руку, я несмело обронила:
— За всё.
И поскольку нас не накрыло цунами, я не умерла от остановки сердца, а искренние извинения всё же сорвались с моих губ, я продолжила раскаиваться. Признала, что жалела себя, что не старалась, не ценила его помощь, не беспокоилась о чувствах остальных. Приняла извинения, за то, что он сбежал. Хоть я и не считала этот поступок неправильным, о чём ему незамедлительно сообщила.
— Твой отъезд помог нам обоим. Ты отдохнул от невыносимой меня, а я осознала, что могу тебя потерять. Ведь ты мог не вернуться, — Ник намерился запротестовать, но я не позволила. — Может не теперь, а в следующий раз. И знаешь, меня это встряхнуло. Я поняла, что не могу потерять тебя. Слишком сильно люблю.
Он колебался. Будто не мог поверить.
— Я перестал надеяться, что ты вернёшься, — после короткой паузы, сказал он. — Мне стыдно, но это так. Думал, всю жизнь проживу, наблюдая за тем, как ты страдаешь и вынуждаешь страдать меня. Буду сидеть у жертвенного алтаря, потому что слишком слаб, чтобы бросить тебя. А тут я возвращаюсь и вижу: жертвенный алтарь исчез, а моя любимая жёнушка напоминает себя прежнюю, — Ник улыбнулся, а я улыбнулась ему в ответ. — Не выразить, как я рад, что тебе лучше. Эгоист внутри меня ликует, что именно я подтолкнул тебя к этому, вовсе не рассчитывая на подобный исход.
— Сильно не радуйся, мне ещё нужна твоя помощь. И поддержка. — Я обняла его и с упоением вздохнула родной запах. Ник пах морем. И счастьем. Моим личным счастьем.
— Я тебя люблю, — произнёс мой любимый. Мой муж. Мой кагар, которого я кажется поймала за хвост и крепко-накрепко к себе привязала.
ЭПИЛОГ
Цветастая занавеска мерно колышется, поддеваемая лёгким весенним ветерком. На столе стоит огромная миска с пирожками, ставшая объектом внимания сразу трёх пар глаз. Голодных кошачьих, голодных ведьмачьих и голодных кагарских.
— Ой, что вы стесняетесь! — всплескивает руками Ирина Владимировна, моя мама. — Ешьте, пока не остыли! А чай уже почти готов, сейчас разолью по чашкам, — полуслышно бормочет, ухватившись за чайник и судорожно ища глазами кружки.
Мама нервничает — это сильно заметно. Мы ввалились к ней в квартиру без предупреждения, как тот замаранный упоминаниями снег на голову. Казалось, даже кот Васька, увидев нас с Ником вытаращил глаза и обалдело уставился. А что уж говорить о маме. Та сразу стала оседать на пол, но была подхвачена расторопным зятем.