Тэннер перебил ее, мягко напомнив:
— Абби, скажи, наконец, прав я или нет насчет того, почему ты вызвала меня в Ирландию?
Она молчала, не зная, что ответить. Ей очень хотелось признаться в его правоте и положить конец этой затянувшейся истории.
— Хм-м-м, — не отводя глаз от ее лица, Тэннер сдернул с нагретой трубы махровое белое полотенце и стал промокать лицо и рубашку. — Полагаю, мы могли бы продолжить все и без этой дискуссии, но говоря откровенно, я не знаю, как далеко успели бы мы зайти, прежде чем я стал бы сомневаться, не хочешь ли ты со мной поквитаться.
— Поквитаться? — Она уставилась на него, совершенно не понимая, о чем это он.
— Угу. Я легко могу себе представить, как ты пришла к выводу, что поделом мне будет, если я зайду так далеко, как тогда, а ты в последнюю минуту передумаешь. Конечно, не исключена возможность, что на этот раз моя выдержка лопнет…
Тэннер не докончил фразу, и она повисла в воздухе, а сам обмахнул полотенцем свои ботинки.
Понадобилась минута, пока до нее дошел смысл его слов главным образом потому, что он проговорил их ровным невыразительным голосом. Однако когда Абби поняла, что именно он сказал, то выпрямилась в ванне так резко, что ударилась макушкой о настенную мыльницу. Дрожащими пальцами она потерла ушибленное место.
— Будь ты проклят, Тэннер Флинн! Как ты смеешь даже вообразить, что решусь подвергнуться снова такому отвратительному испытанию, только чтобы поквитаться с тобой! — Последние слова она почти выкрикнула и поставила это тоже в вину мужчине, смотревшему на нее с таким напряженным вниманием.
Взгляд его опустился ниже ее лица и задержался там надолго.
— Я никогда не считал ту ночь «отвратительной». Волнующей, чудесной и… да, да, к сожалению, незавершенной. Но отвратительной… никогда.
— Наверное, это зависит от точки зрения, — прошипела Абби сквозь стиснутые зубы.
К ее удивлению, Тэннер кивнул и, скомкав полотенце, кинул ей. Только прижав мягкую махровую ткань к груди, она осознала, что сидит совершенно обнаженная, и, когда смутилась, не сразу вспомнила, что не чувствовала ни робости, ни смущения в ту памятную ночь. В ночь, которую провела в Аспене с Тэннером.
— Я рад, что некоторые вещи не меняются, — пробормотал он низким голосом и опустил руки. Абби заметила, что они дрожат.
— Какие вещи? — спросила она, со злостью решив, что он, по-видимому, намекал на отсутствие у нее стыдливости. Она давно пришла к выводу, что если Тэннер заметит ее нерешительность, он догадается, насколько она неопытна.
— Какие вещи не меняются? — подозрительно переспросила она, когда он не ответил.
— Твоя грудь, — Тэннер с трудом выдохнул и только затем встретился с ней взглядом. — Твои груди все так же прекрасны… Круглые, крепкие, с сосками цвета пустынной розы.
Она впилась пальцами в махровый комок, и яркий румянец запылал на ее щеках.
— Тэннер, это нелепо. Пожалуйста, выйди из ванной.
Он покачал головой.
— Не пойду, пока ты не дашь слово, что делаешь это не для того, чтобы свести старые счеты… потому что иначе я этого делать не стану.
— Чего ты не станешь делать? — Абби окончательно запуталась.
— Заниматься с тобой любовью, — спокойно сказал Тэннер.
— Я тебя и не просила об этом.
— Но собираешься. Я только хотел предупредить тебя, что если это твой план мщения, он не сработает.
Абигейл не могла понять, как человек с обычно непроницаемым лицом стал похож на игрока, старающегося казаться невозмутимым. С ее точки зрения, это было существенное, хоть и тонкое, различие. Она огляделась в поисках предмета, которым можно было бы в него запустить, но кроме мыла ничего не увидела, а Тэннер тем временем продолжал:
— Нельзя ждать от мужчины, чтобы он прошел через эту пытку дважды.
— Заниматься со мной любовью пытка? — Она надеялась, что этот ее вопль откроет ему ее истинные чувства.
— Разумеется, нет. Остановиться тогда было истинной пыткой. Если мы снова попытаемся это проделать, и ты вдруг решишь… по причинам даже вполне основательным… прекратить все в… деликатный момент, я серьезно сомневаюсь, что смогу это сделать.
— О чем ты?
Тэннер уставился на нее немигающим взглядом.
— Я не остановлюсь, Абби. Не смогу.
Она не верила своим ушам и, видимо, только поэтому сумела ответить:
— Ты ведешь себя так, словно в прошлый раз в этом я была виновата, — возмутилась Абби.
— Так и было.
— Нет, не так!
— Нет, так, — не повышая голоса, сказал Тэннер.
— Не так! — рявкнула она, чувствуя себя школьницей, готовой дать отпор обидчику.