— Ну, ты даешь! — говорю я. Конечно же, я не могу опозорить свое честное имя.
— Ты это, — продолжает он угрожающим тоном, — подпишешь, или я тебя подвергну общественному презрению!
— Да ты не спеши, — пытаюсь я выкрутиться. — Я днями напролет занимаюсь своим дурацким сочинительством, сидя за пишущей машинкой — ты даже представить себе не можешь, какой я дурень! — И, конечно же, некогда мне по грибы ходить. Только соберусь, а вы уже все обчистили. Так что, надо же мне как-то приспосабливаться.
— Меня, — говорит он сурово, — твои дурацкие дела ничуть не интересуют! Дурень ты! — Ну и что! Меня другое интересует: твоя честь. Ты честный человек?
— Да, — выдавливаю я из себя. — Я известен своей честностью!
— Тогда подписывай! — велит он.
И я — а куда денешься? — подписываю. Становлюсь вторым членом знаменитого Общества честных грибников и вторым подписантом славного Кодекса честных грибников.
Потом мы вместе почистили эти боровики и подготовили их к сушке.
— Но чтоб ты знал, — напоминает он, — я понятия не имею, откуда у тебя эти грибы! Я такое поведение — презираю! Да и себя немножко, потому как помогаю тебе в твоей афере.
3
После этого мы с Ацей вступили в кое-какие переговоры, причем преимущество в них было на моей стороне.
— Если ты полагаешь, — сказал я ему, — что честный грибник не должен унижаться, покупая грибы, то ничуть не лучше, если он отправляется по грибы на машине. Честный грибник — пешеход. И если в походе за грибами используется такое техническое средство, как автомобиль, можно сказать, что моральный облик такого грибника сомнителен.
А у него была какая-то допотопная машина, которая, как ни странно, все еще ездила и которую у него отнял сын, работавший врачом в Валево. И когда тот навещал отца на горе, Аца тайком от меня садился в эту развалюху и возвращался с полным багажником. При этом он был настолько испорчен — держись подальше от бывших подмастерьев! — что никогда не сообщал мне, куда направляется, не говоря уж о том, чтобы взять меня с собой.
Так что, используя мораль в качестве аргумента, я уговорил его хотя бы разочек прихватить с собой и меня.
И вот однажды, ранним октябрьским утром отправились мы к горному приюту, вниз по дороге на несколько километров. Нам казалось, что там мы найдем нетронутые места. Посетители приюта по грибы не ходят, а окрестные жители, сочли мы, уже спустились в города. Грибные места тут вряд ли были богатыми, но мы думали, что их тут, по меньшей мере, много.
Рассовав по карманам мешочки, мы взяли еще и по торбе. А я вдобавок прихватил свое знаменитое оборудование, по которому все обитатели горы узнавали меня — крепкий суковатый русский посох, синий шведский перочинный нож острее бритвы и легкую, но прочную корзину из Багрдана. На голове у меня, естественно, была соломенная шляпа, изготовленная в Бечее. Такой международной экипировкой, достойной Объединенных Наций, может обладать только грибник высшей категории.
Сели мы в Ацину машину, и я принял на колени своего четырехлетнего Тузика. Небольшой сварливый дикарь, подобранный здесь же три года тому назад, с шелковистой бежевой шерстью и белым фартучком на груди, с примесью гончей, он был живым и гордым созданием, постоянно демонстрирующим готовность искусать кого попало. Благодаря своему скверному и настырному характеру он часто попадал в неприятное положение. При всем этом он обожал кататься на машине и шататься по лесу и потому на коленях у меня дрожал от возбуждения; восьмилетнюю бородатую госпожу Юцу, очень милую и добродушную крупную дворняжку, уже несколько отяжелевшую, я оставил дома, что весьма удивило ее. И еще присоединился к нам Ацин знакомец и сосед по Валеву, который собирался просто-напросто размяться, не претендуя на грибы.
Добрались мы до каменистой промоины справа от асфальтированной дороги, где за чьим-то домом начиналось что-то вроде грунтовки. И Аца погнал по ней свой потрепанный довоенный «фольксваген».
Через двести метров мы встали. Тут начинался широкий травянистый язычок со склонами по обеим сторонам, которые, чуть поднявшись, покрывались небольшими березовыми и сосновыми рощицами. Отсюда мы могли начать пешую авантюру.
Чтобы не мешать друг другу, мы разделились. Аца с приятелем выбрали верхнюю сторону, прямо по направлению к рощам, более подходящую для пешего хода, а мы с Тузиком решили пройтись по левому тенистому склону, который, если по правде, обещал чуть больше.