— Я готов к наказанию, Старший, — тихо, но твердо мяукнул котенок.
А я-то думал, он удивил меня минуту назад. По-моему, в тот момент у меня просто отвалилась челюсть. Получалось, что он посчитал себя виноватым в том, что я его напугал спросонья и теперь собирался мужественно принять наказание за беспорядок. Принес мне ремень!
Я окинул взглядом тощую попку с беззащитно раскрытой промежностью. Розовый нетронутый бутончик и поджавшийся от страха мешочек. Даже с этого расстояния я без труда видел порозовевшие уши. Должно быть, мордаха и вовсе пылает от стыда.
Застыв, я не отводил взгляда, зачем-то продолжая разглядывать чужое смущение. В штанах немного потяжелело. Сказывался недостаток внимания и ласки, похоже, пора обращаться в агентство или звонить Ларите. В последнее время она как нельзя лучше скрашивает одиночество одинокого занятого кота, то есть меня.
Хотя… а почему бы мне немного не поиграть с младшим? Ничего такого я не сделаю, но раз малыш сам меня дразнит, то я не останусь в долгу.
Неожиданно в голове мелькнула мысль, что он делает это нарочно, но, еще раз вспомнив, с кем имею дело, я отмел такую вероятность в сторону. Тагир честен в своих реакциях, вот только это не отменяет того, что демонстрировать себя подобным образом чревато, даже если ты не самый привлекательный кот на свете.
С другой стороны, он может действительно полагать, что ведет себя правильно, или не видит во мне угрозы, ведь я дал обещание не делать с ним некоторых вещей. Что ж, я от своих слов не отказываюсь, однако…
— Ты очень плохо себя вел, Тагир, — начал я опечаленным голосом.
Хвостик чуть дернулся. Боится, — понял я.
— И теперь ты должен понести наказание.
— Я понимаю, — дрожащим голосом мяукнул ушастик. Серые лапки, сложенные по бокам, подрагивали.
Я подошел ближе, шаркнув когтями о ворс, так, чтобы он слышал мое приближение. Опустив ремень, провел плотной полоской по нежной коже, задевая яички. Мелкие коготки показались из подушечек, впиваясь в обивку кушетки.
— Плохой котенок, — журил я, ощущая как горячая кровь приливает вниз — игра не оставила меня равнодушным. — Тебе придется вытерпеть наказание до конца.
— Я понимаю, — прошептал он.
Я сел на кушетку, рядом с Тагиром, и опустил тяжелую лапу на оголенную поясницу.
— Умница, — ремень снова потерся о небольшой мешочек, но в этот раз я так же провел по сжавшемуся колечку.
Член основательно затвердел в штанах, требуя вполне однозначных действий. Спроси меня тогда кто-нибудь, чего я хочу, и, пожалуй, мне пришлось бы смутиться не меньше, чем Тагиру, признаваясь, что альфа-кот требовал покрыть пацаненка, истоптать и ранить нежную кожу загривка. То, что требовалось проделать с остальными частями тела, меня озадачивало еще сильнее. Должно быть, его слабость будила во мне животные инстинкты.
Раздосадованный собственными реакциями, я несильно шлепнул ремнем по анусу, намеренно не попав по более чувствительным органам.
— На первый раз я тебя прощаю. Надеюсь, ты извлечешь урок, и я не пожалею о своем милосердии… и если я касаюсь тебя, ты не должен реагировать так, словно я чужой. Я Старший и ты принадлежишь мне, понятно?
— Да, Старший, — выдохнул Тагир, а я все не мог оторвать взгляд от слегка порозовевшей плоти там, где ремень прошелся по коже.
— И я запрещаю тебе надевать сегодня шорты, чтобы напоминание о сегодняшнем уроке не выветрилось из твоей головы.
— Я понял, Старший.
Кажется, я заигрался. И не потому, что шлепнул мальчишку ради собственного удовольствия или заставил остаться без шорт, а потому, что чувствовал, как все это доставляет мне неимоверное удовольствие. Послушание Тагира ласкало агрессивного кота получше нежных лапок Лариты.
— Прибери здесь, — скомандовал я, сбегая в ванную, чтобы справиться с напряжением самым простым из способов.
========== Глава 11 Запутанный клубок ==========
Тагир:
До первого экзамена оставался день, а я занимался тем, что пытался выкинуть из головы тот случай со Старшим. Вот и сейчас, при воспоминании об этом лицо залил жаркий румянец, и я так и остался стоять у невытертого стола с тряпкой в лапе.
Старший ушел полчаса назад, и я решил навести внеочередную генеральную уборку в кухне, раз уж мысли об учебе шли коту под хвост.
Последние дни я даже смотреть на него нормально не мог, чувствуя, как одолевает смущение, и поэтому находил себе какое угодно занятие, лишь бы не встретиться взглядом с глубокими, словно омуты, зелеными глазами.
Но избегать Старшего совсем было еще опасней. Он мог потребовать ответа, что со мной происходит или почему я так старательно исчезаю из комнат, стоит лишь ему появиться.
Опасность заключалась в том, что я не был уверен, смогу ли его обмануть. И не потому что Ракеш довольно проницателен, просто мне вовсе не хотелось этого делать. От одной мысли о том, что придется говорить неправду, становилось не по себе, словно я должен солгать богине, глядя прямо в глаза. Старший ни разу не повел себя несправедливо по отношению ко мне, все, что я от него видел, было исключительно добрым и правильным. Даже наказал он меня совсем слегка. Как я мог ему лгать? Нет, это совершенно недопустимо.
Но и сказать правду я не могу.
Стоило Ракешу оставить меня одного в комнате после наказания, как я поспешил прикрыть лапами пах. Кровь сжигала щеки, шею и уши. Так стыдно мне еще не было никогда.
Оказавшись перед Старшим со спущенными шортами, я очень странно себя почувствовал. Это не было похоже на то, как нас наказывали в приюте. Тогда, кроме дикого ужаса от грозившего разбить кожу в кровь ремня, я не испытывал больше ничего. Пытка могла длиться безумно долго и все, что оставалось, это цепляться когтями о стену и закусывать до боли губу, пока слезы тихо капают на пол.
В этот раз я, скорее, ощутил пронизывающую тело дрожь и сильный испуг. Про смущение и неловкость, думаю, говорить не стоит. А потом он заговорил со мной таким низким, таким вибрирующим голосом, что у меня затряслись поджилки. Внизу томительно потянуло. Так бывало, когда я долго рассматривал постеры в специальных журналах, контрабандой пронесенных на территорию приюта и припрятанных для всех желающих скоротать вечерок. Или когда слишком засматривался на короткие юбки кошечек в школе. Но почему я так реагировал на грозившее наказание? Я не знаю.
Я слышал, как он приближался, и меня охватывал благоговейный трепет. Я был готов молиться, чтобы все поскорее закончилось, и в тоже время жаждал узнать, что же случится дальше. Наконец кожи коснулся ремень, провел не спеша, предвкушая. Я прикусил язык, чтобы не издать ни звука, боясь боли. Когти выступили сами собой, а сердце сорвалось в нестройный галоп.
Но когда Старший назвал меня «плохим котенком», я чуть не замурлыкал от острого желания повалиться на спину и задрать лапки, подставляя незащищенный живот на усмотрение Хозяина. А потом он коснулся моей спины, заставив ощутить желание выпятить оголенную попу сильнее.
Что же это такое?!
Он что-то говорил, но от грохота в ушах я не расслышал. Новое прикосновение длилось дольше. Коснулось везде. А потом последовал ощутимый шлепок, заставивший меня толкнуться в матрац кушетки…