Все когда-то бывает в первый раз. И больше я не Бадари — привыкнуть к этому непросто, и я иногда все еще по старой памяти именовал себя подобным образом. С того момента, как я хлопнул дверью, я превратился в Ракеша Меру Нарад, взяв имя матери названием клана. Когда-нибудь я возьму себе супругу, и тогда оно станет официальным. Впрочем, это дело будущего. Далекого будущего.
Я был не склонен углубляться в традиции прошлого слишком глубоко и проще относился к таким вопросам, больше оценивая практическую сторону дела, нежели разного рода предрассудки. Исключение составляли те, что шли вразрез с моими собственными желаниями. К примеру, трахнуть отброс мне совсем не улыбалось.
И вот полюбуйтесь — низший представитель низшей касты, бесфамильный крысеныш стоит передо мной, серьезно глядя снизу вверх, и заявляет, что он, видите ли, не ляжет со мной в постель!
Не удержавшись, я все же расхохотался — эта пародия на кота сумела поднять мне настроение. Убожество, а с достоинством. Надо же. Какие еще сюрпризы таит лопоухое чучело?
— Значит, не хочешь ложиться со мной в постель? — отсмеявшись, я надел маску серьезности и, сдвинув брови, обратился к котенку.
Смутившись моей реакции, мелкий крепче вцепился в свой хвостик, даже не заметив, как стал его сжимать в момент оглашения своего основополагающего условия.
— Нет.
— И что же, я тебе совсем не нравлюсь? — решил я подшутить и, чуть склонившись, повел мягкими подушечками по неприглядным складкам между ушами.
Мой юный собеседник на секунду опешил, и яркий румянец выступил на голых, лишенных шерсти щеках розовыми пятнами. Редкое зрелище, — отметил я про себя.
Все коты покрыты шерстью, и можно лишь догадываться, какой эффект произвели твои слова на того или иного представителя кланов. Хвост и уши, конечно, были прекрасными демонстраторами настроения, однако многим все же удавалось хотя бы частично скрывать свои чувства, подчинив природные порывы прижать уши или задрать хвост. Сфинкс же порадовал меня откровенной реакцией, которую я, наверное, впервые лицезрел вживую. Румянец — забавно.
— Вы хороший, — осторожно ответил он, глядя на меня из-под длинных редких ресниц. — Вы помогли мне однажды, а теперь берете в свой клан. Только я еще очень маленький для взрослых отношений и не хочу издевательств, как здесь, — он в ужасе захлопнул рот, понимая, что сказал лишнего. Видимо, сосредоточившись на мне, он случайно выдал тайну, не предназначенную для ушей посторонних. Должен признать, она мне очень не понравилась.
— И часто над тобой здесь таким образом, — подчеркнул я слово, слыша раздраженные интонации в собственном голосе, — издеваются?
— Нет-нет, что вы, — темно-зеленые глаза забегали. — Надо мной не издеваются в этом смысле.
— Тогда что? — потребовал я ответа, видя, как сфинкс окончательно смутился и уронил взгляд в пол. Кажется, его немного трясло.
Я чуть сдавил его плечо.
— Говори, Тагир.
— Н-не могу. — Слезы дрогнули в голосе.
Котенок сам себя загнал в угол. Говорить он, по всей видимости, не мог, но и мне не ответить не представлялось возможным. Скоро я приведу его в свой дом, и я должен знать, что за «приданое» тащит за собой безродный, чтобы в дальнейшем мне это не аукнулось.
— Таг-гир-р-р.
— Если я скажу, многие пострадают. И маленькие, — он прижал уши к голове.
Я поднял лицо котенка, ухватив того за подбородок. Огромные, словно блюдца, глаза наполнились влагой.
— С сегодняшнего дня я становлюсь твоим Старшим не только по положению в обществе, но и в клане, в который ты вступаешь. Ты должен безоговорочно доверять мне, потому что теперь я несу за тебя ответственность, и моя задача оберегать и заботиться о тебе. — Я сделал паузу, давая малышу понять весь смысл слов.
Я не лукавил, мой клан — моя крепость.
Основывая свой клан, я не только вырвался из-под опеки отца, но и навсегда разорвал отношения с привычным укладом Бадари. Многое из того, что происходило в нашей огромной семье, приходилось мне не по душе, но каждый раз, когда я пытался воспротивиться обычаям, отец жестко ставил меня на место.
— Говори, Тагир. Я твой Старший. Подчинись.
Слезинки скользнули по гладким щекам, котенок зажмурился и выдохнул:
— Если мы покидаем приют до срока, то три дня до отъезда с нами забавляются все сотрудники приюта. Потому я и не подал заявку. Я не хотел… я не могу… — всхлипы заглушили тоненький голосок. Мелкий дрожал как осиновый лист.
Я услышал примерно то, что ожидал. Но это не значит, что чувство гадливости и отвращения не зацепило когтем. Не говоря ни слова, я привлек малыша к себе, позволяя уткнуться в плечо, до которого он едва дотягивался хохолком.
— Только не говорите с директором, — он вздернул мокрый нос. — Если об этом узнают, то не поздоровится всем малышам, кто остался.
Директор определенно поставил все на широкую ногу. Я, прекрасно поняв, как работает данное учебное заведение, кивнул:
— Не стану. — Пока пусть остается как есть, — решил я, зная, что еще вернусь к этой проблеме. — И тебя я не трону. Не бойся.
Мои благородные намерения были продиктованы отнюдь не чистотой помыслов, а конкретным уродством котенка, но ему об этом знать не обязательно. Будь он симпатичным, я не дал бы слова. Пока он не знает, что бояться ему абсолютно нечего и даже не подозревает, как было бы ему хорошо, решись я отогнуть лысый хвостик, виляющий из стороны в сторону, но… не судьба. В голове мальца ужасы приютской жизни, а перед моими глазами страшненький крысеныш. Пусть себе живет мирно и помогает мне по мере сил в начинаниях.
Высокими моральными устоями я никогда не отличался. Секс с низшими не был чем-то неправильным в моем понимании. Но я предпочитаю, чтобы тот, кто отдается в мои руки, получал удовольствие. Это добавляло в мою копилку удовлетворения немаловажные ощущения собственного эго.
Многие из моих бывших одноклановцев пренебрегали удовольствием того, кому решили отогнуть хвост, считая, что те попросту не заслужили немного нежности и ласки. По-моему, глупо, но такова жизнь. Мне же зрелище растерзанных задниц и запуганных мордочек низших клана не приносило никакой радости. И эта другая причина, почему я решил уйти.
Нет, я далеко не святой, и котам частенько от меня достается. Вот только я не считаю правильным унижать и обижать кого-то без причины. К чему обижать тех, кто принадлежит тебе? Этот вопрос всегда оставался для меня загадкой, сколько бы раз я не обсуждал это с отцом. Тщетно, он меня никогда не слышал, считая, что усы не доросли вмешиваться в жизнь клана.
Котенок немного успокоился и, поняв, что все еще прижимается ко мне, отпрянул, отводя лысую мордаху и утирая рукавом слезы.
— Простите, госп… Старший. — Обращаясь ко мне, он не фальшивил. Он действительно признал меня главным для себя, и уважение в чужом тихом голосе отозвалось приятным чувством в груди. Я принял правильное решение, покинув отчий дом. Я сам альфа-кот, и занимать вторые роли меня напрягало. Теперь же я чувствовал себя на своем месте.
— Ступай, собери необходимые вещи. Все остальное мы тебе купим позже. А я пока перекинусь парой слов с директором. — Котенок посмотрел на меня с испугом. — Не бойся. Я помню свои слова и нарушать их не собираюсь. Иди, и жди меня на крыльце.