— Извини, — она закончила застегивать рубашку, и от смущения у нее раскраснелись щеки. — Я не должна была это говорить.
— Ничего страшного. Забудь, — со вздохом отмахнулся Менас. — Я уверен, что ты большую часть жизни слушала ужасные домыслы о моем народе.
— И до сих пор большинство из них оказывались правдой, — кивнула Ная.
Проследив за ее взглядом, он осмотрел стену с орудиями.
— Это не камера пыток, а игровая комната, — пояснил Менас, вспомнив раннее заявление Наи.
— Игровая? — рассмеялась она. — Похоже, в наших культурах эти слова имеют разное значение. В игровой комнате дети хранят свои игрушки.
— Ну, это игровая комната для взрослых. И здесь хранятся наши игрушки.
— Твои игрушки, возможно, — горячо возразила Ная и, указав на стену, добавила: — Я на горьком опыте узнала, как больно получать ими по голой заднице. Менас, уверяю тебя, в этом нет ничего игривого.
Он посмотрел на гибкую тонкую розгу.
— Тебя били розгами?
— Да.
— Любовник?
— Директор и учитель, — фыркнула Ная и указала на длинный кожаный ремень. — А моя мать очень любила ремни.
Менас был ошеломлен тем, что ее били родные и учителя.
— Ваши учителя вас избивают?
— Вообще-то да, — она посмотрела на него, как на глупейшего человека в мире. — Менас, это называется телесными наказаниями. Знаешь, именно то, что ты хочешь сделать со мной.
— Нет, — быстро ответил он. — Я не хочу бить тебя в качестве наказания. Развлечения двух взрослых людей в спальне не сопоставимы с избиением взрослым ни в чем не повинного ребенка.
— Справедливости ради хочу заметить, что я не всегда была неповинна.
— Неважно, — раздраженно проворчал Менас. — У моего народа не принято бить детей.
— Но ведь вас отправляют в военную академию в пять лет, да? Неужели, по-твоему, я поверю, что тебя в академии никто ни разу не наказывал?
— Никогда, — покачал головой он. — Ни разу.
— Похоже, тебе повезло больше, чем мне.
Менас уже и сам понял. Упрямство Наи обрело для него смысл.
— За что учителя тебя били?
— Иногда за драки, — пожала она плечами. — Но по большей части за нарушение дресс-кода. Моя мать… — ее голос стих. — У меня не всегда была чистая школьная форма. Неопрятность под строжайшим запретом. В конце концов, я научилась стирать сама. А после смерти папы часто прогуливала уроки или опаздывала. В конечном итоге я решила, что проще уйти из школы, чем постоянно ходить с синим задом.
Менас позволил себе вообразить ее детство и прочувствовать его. Общие черты с несчастной юностью Хэлли были более чем очевидны. Наконец Менас понял, почему Вишес пошел со своей женой особым путем и чрезмерно ее опекал.
Не проронив ни слова, Менас подошел к стене и начал срывать с нее розги, стеки и прочие орудия. Он бросил их в дальний ящик углового шкафа. Обернувшись, Менас заметил несколько флоггеров. Их тоже следовало убрать.
— Что ты делаешь?
— Убираю вещи, которые тебя пугают, — он начал снимать остальное. — Незачем хранить их, если я не собираюсь ими пользоваться.
Ная вышла вперед и нерешительно коснулась мягкого хвоста одного из флоггеров, предназначенных для поддразнивания или разогрева.
— Зачем они тебе вообще понадобились?
Манящее тепло ее тела всколыхнуло у Менаса былую нужду. Не считая борьбы, он оказался к Нае ближе, чем когда-либо прежде. Спокойная и любопытная, она была еще соблазнительней. Менас невольно сравнил Наю с ее сбежавшей подругой. Он считал ту девушку воплощением своих желаний. Но стоя рядом с Наей, глядя в ее темные глаза и вдыхая аромат, Менас понял, что его первый порыв был в корне ошибочен. Не в послушной милой жене он нуждался. С ума его свела эта конкретная женщина, грубиянка.
— Таков наш путь, — сказал, наконец, Менас.
— Что ты имеешь в виду? — она хмуро посмотрела на него.
— Наши женщины отличаются от жительниц Каликса, — он бросил на ближайший стол охапку флоггеров. Взяв тот, которого коснулась Ная — легкого для разогрева — Менас вручил его ей. — Это флоггер. Он используется для шлепанья мягких частей тела.
— Мягких частей тела?
— Ягодицы, бедра, грудь…
— Ясно.
— Недавно было проведено исследование, показавшее, что биохимия женщин харкосов совсем иная. Ваши тела иначе реагируют на адреналин, эндорфины и окситоцин.
— Я не знаю этих слов, — Ная отвела взгляд. — Я так и не окончила школу, помнишь?
От стыда в ее голосе у Менаса сжалось сердце. Осмелившись прикоснуться к ней, он приподнял ей голову за подбородок и вынудил встретиться с ним взглядом.