Двери близлежащих домов разрушены, а окна выбиты. Вероятно, уже давно ограблены. Я прохожу через бензоколонку с кучей ржавых машин. Пистолет для заправки все еще находится в баке одной из них. На другой стороне улицы находится маленький стационар.
Вероятно, мне нужно посмотреть там. Но я боюсь. На какое количество костей я наткнусь там? Сколько кроватей полных трупов увижу? Немного дальше дома становятся более дорогими, скорее из-за огромных деревянных дверей. И не все выглядят ограбленными. Если бы они не были покрыты мхом, они спокойно могли бы быть населены. Но чепуха, это невозможно. Я отбрасываю эту мысль, так как это страшнее, чем пустой дом.
Тем временем мои зубы громко стучат от холода. Окей, я поищу что-нибудь в одном из этих огромных безопасных домов.
Я перебираюсь через низкую каменную стену и тяжело опускаюсь в палисадник, где приходится быть очень осторожной, чтобы не подскользнуться на покрытых мхом плитках.
Если бы я не рассталась с Квином и Беа! С ними было бы намного уютнее здесь. Да я бы взяла любого сопровождающего — до тех пор пока тот жив. Вообще-то, я не боюсь призраков.
Я просто не верю в них. Но здесь в Пустыне это кажется гораздо правдоподобнее.
Я давлю на тяжелые двери, с которых практически облетела краска. Скрипя они открываются.
— Что она задумала? — Я хватаю Беа за руку, пока мы наблюдаем за тем, как Алина в сотне метров от нас карабкается через стену и приближается к дому, который не выглядит внушающим доверие.
— Пойдем, мы проследим за ней, — тороплю я.
Но Беа качает головой и указывает на свой капюшон:
— Хм… может быть не стоит…лучше нет.
О, господи, в такие моменты я мог бы встряхнуть ее. Но лучше всего сказал бы, чтобы она наконец собралась с силами и показала зубы. Но я знаю, что это было бы дерзко и нечестно.
Она посчитала бы меня бесчувственным чурбаном, премиумом-нахалом, который ничего не догоняет. И она была бы права.
— О'кей, что ты предлагаешь, что мы должны сделать? — спрашиваю я.
— Возможно, она пойдет туда с кем-то. Возможно, это убежище повстанцев. Если да, то Алина будет в безопасности, а мы — нет.
— Но если она может скрываться там со своими людьми, то почему тогда она так нервничает?
— Квинн, террористы в принципе нервные, не так ли?
— Итак, я считаю, что дом выглядит враждебно. Может быть, Алине понадобится наша помощь.
— Ну, тогда действуй. Иди и спаси её. Ну, давай, сделай это! Алина будет в восторге от того, что мы цапаемся из-за нее.
— Да что же это с тобой? У нас сейчас нет времени на перепалки.
— Ничего! Совершенно ничего! Все великолепно! — говорит Беа четко, и по восклицаниям я могу отчетливо слышать, как она выплевывает каждое отдельное слово. Почему, черт побери, девчонки такие смешные?
— Мне очень жаль, — говорю я.
— Ах, правда? И почему именно тебе жаль?
— Я точно не знаю.
— Ну тогда я не прощаю тебя, — отрезала она.
Дьявол, у нас нет времени ссориться. Алина уже в доме, а мы стоим рядом и мокнем под дождем.
— Знаешь что? Я не думал, что ты такая бесхребетная, — говорю я.
— Бесхребетная? Алло? Что я сделала неправильно?
— Ты не хочешь помогать Алине.
— Почему? Мы все же бежим за ней. Вероятнее всего. против ее воли. Что ты еще хочешь? И если мы что-то услышим, последуем за ней в дом. А если не…
Она замолкает и протестующим жестом выставляет руки перед грудью: явный сигнал о том, что она не сдвинется с места. Что лучше она раскиснет под дождем, чем поставит хоть одну ногу в дом. А что, если я один отправлюсь туда? Тогда она пойдет за мной? Но да, это будет нехорошо, оставить ее стоять на улице одну.
Я надеваю свой капюшон и вздыхаю. Беа теперь отвела свой взгляд от меня и упрямо смотрит перед собой. Неожиданно ее досада тает, а губы растягиваются так, будто она хочет произнести звук «Шшш».
— Квинн, — шепчет она.
— Что?
— Там, — одной рукой Беа хватает меня за руку, а другой указывает наверх. Ее глаза расширены от страха, а ладонь сжимает меня как тиски. Я оглядываюсь вокруг, держа кулаки наготове, но поблизости не вижу никакой угрозы.
— Что?
— Там, наверху, — говорит она, и я смотрю на облака.
— Нет. Дом, в который вошла Алина. Окно.