— Но если я умру с голоду?
— Не говори глупостей, если есть вода, можно продержаться несколько недель, — успокаивает меня Инджер.
— Но у меня нет воды, — я понимаю, как испуганно выгляжу, но даже не пытаюсь скрыть свой страх.
— Снег будет идти снова и снова в течение нескольких следующих дней. А здесь наверху ты найдешь достаточно контейнеров, — Сайлас показывает на несколько мисок и ведер, которые разбросаны по всей крыше. — Просто заполнишь их снегом.
— А если транспортное средство Министерства проедет мимо, то брось что-нибудь вниз и привлеки их внимание. Или махай Ципам. Ты премиум. Они не сделают тебе ничего.
Расскажи им, что мы тебя похитили или что-то в этом роде.
Я хотел бы ему свято пообещать, что никогда не предам мятежников, но не могу.
Охотно поклялся бы, что готов умереть за их дело. Но кто знает, на что я способен, если я буду умирать с голоду и охвачен смертельным страхом?
— Я надеюсь, вы найдете их, — только и говорю я. — И если вы найдете их, то скажите Беа… — я останавливаюсь.
— Мы придем и заберем тебя, — обещает Инджер.
— Если все то, что ты рассказал о том, что ты спас Алину или то… тогда… ну, да, спасибо, — добавляет Сайлас удивительно мягким голосом.
Прежде чем я могу сообразить, как попрощаться с ними, они отворачиваются и исчезают в двери, ведущей к лестнице.
Я один.
Когда мы поднимаемся наверх по бесконечно длинной лестнице, мне приходится прикрыть глаза, потому что солнце слепит, отражаясь в стеклянном фасаде.
Если бы инопланетяне приземлились на земле, то их летательный аппарат выглядел бы именно так как это здание. Оно выглядело как будто его когда-то вывернули наизнанку и закрепили.
С одной стороны здания можно было еще разглядеть остатки красного герба, который должно быть представлял собой старую пушку или что-то в этом роде.
— Что там было раньше? — спрашиваю я.
— Я же рассказывала тебе, что там был стадион, на котором играли в футбол. Еще несколько подобных зданий разбросаны по стране.
— Я не думала, что он такой огромный.
— До наступления ухудшения футбол был самой любимой игрой. Тысячи людей приходили на игру, и команды были гораздо больше сегодняшних.
— Мне сложно представить, что существовало время, когда Вторые имели такие же права как Премиум. Что они были также свободны. Мы можем только мечтать об этом, — я вытягиваю руки в сторону стадиона.
— Свободны? Ха! — кричит Мод. — Что значит свободны? Да, мы могли свободно дышать, окей, но никогда не было времени, когда мы правда были свободны. Свобода не обозначает ничего.
Посмотрите на историю: свобода всегда была фантомом, красивой сплетней. Ее никогда не было и никому не давали. Люди такие, как они есть. Очень корыстны. Поэтому равноправие не может существовать. Например, женщины никогда не играли на этом стадионе. Женщин-футболистов никогда не приветствовала огромная толпа. Всегда только мужчин. Ни одну сволочь не интересовало, сколько голов забили в женской футбольной лиге. Свобода и равноправие — выдумки. Девочки. Вы должны запомнить. Раз и навсегда. Свобода? Ха! Я могу только посмеяться.
— Ты готова? — спрашивает Алина, как только Мод закрывает рот.
Это странно, кажется, что Алину не интересует никоим образом, были ли мир несправедливым и ужасным до ухудшения или нет. Мир, позволяющий дышать воздухом, — идеален для нее, и она борется за его восстановление. Неуклонно.
Если этот старый мир не такой прекрасный, как Алина представляет, это поставит под сомнение всю ее борьбу.
— Хм, нет общества без ошибок, — допускаю я.
Мы тяжело поднимаемся по последним ступеням, но вместо того, чтобы выйти к выходу, мы упираемся в бетонную стену, Алина оборачивается через плечо, проверяет, что мы не потерялись, и подает знак следовать за ней.
Мы идем вдоль бетонной стены, в которой всего в нескольких метрах находится стальная дверь. Перед нами оказывается старая железнодорожная линия, на которой находится поезд.
Разумеется большинство вагонов с разбитыми стеклами повалены на бок.
Внезапно Алина останавливается, приближается к стальным дверям, стучит три раза, делает паузу, ударяет два раза, ждет и наконец стучит еще один раз. Ничего не происходит. Алина смотрит на меня, затем повторяет условный знак: три раза, пауза, два раза, пауза, еще один раз. Снова ничего.
Я бросаю взгляд на показание моего кислородного баллона и делаю глубокий вздох.
Кислорода хватит еще на минуту, максимум две.
Словно, прочитав мои мысли, Алина вытягивает руку, поворачивает мой вентиль и уменьшает подачу кислорода. Как от удара по голове я чувствую головокружение, мне приходится прикоснуться к стене, чтобы не упасть. Алина снова стучит.