Одно дело, когда ты чувствуешь, что к тебе всегда относились скорее как к сыну, нежели как к брату или шурину. Но совершенно другое — знать, кто я на самом деле им. Их сын.
И нет, ирония того, что я плод незапланированной подростковой беременности, как и моя дочь, от меня не ускользает. История, о которой мне даже было известно до вчерашнего дня, повторяется. Я только рад, что у меня есть Пейдж, которая помогает мне через это пройти, которая говорит, что всё будет хорошо. И я не позволил новостям сломить нас — на самом деле, сейчас мы стали даже ближе.
Схватив Диану за руку, Дэн прочищает горло, прежде чем заговорить:
— Митч, прежде чем ты… прежде чем Диана начнёт, я хочу для начала кое-что сказать. Я очень сильно люблю Диану. Она самая сильная, самая любящая женщина из всех, что я встречал. — Он смотрит на неё, и их взгляды сплетаются на мгновение безмолвной связи. — И я люблю всех своих детей, включая тебя.
Я неловко ёрзаю на месте. Дэн всего раз говорил со мной на такую тему, и тогда он сказал, что женится на Диане. Сказал, что несмотря на то, что они переедут в свой собственный дом, в нём будет комната для меня. Я смогу видеться с сестрой так часто, как мне захочется. Меня поразило, что мне достанется комната в их новом доме. Дэн преподносил всё как данность, потому что мы были семьёй, и они любили меня. Он меня любил.
— Когда она забеременела, мы были второкурсниками. Пятнадцать лет. Наши родители восприняли новости не очень хорошо, ты и сам можешь представить.
Лицо вспыхивает от чувства вины и смущения. Я был взрослый и посмотрите, как у меня вышло справиться. Не очень хорошо — это ещё преуменьшение.
— Диана отказалась делать аборт, но мои родители смогли убедить всех, включая твоих родителей, что будет лучше отдать тебя на усыновление. Мы оба согласились, что так и сделаем. Мои родители отправили меня в школу-интернат в Европе, а Диана и твои родные переехали на север сразу после твоего рождения, где они надеялись начать всё с чистого листа.
Пока Дэн говорит, Диана сверлит меня взглядом — страх и тревога ясно проглядываются на её лице. В груди у меня начинает ныть.
— Но я не смогла это сделать — отказаться от тебя. — Её голос тих и печален, когда она продолжает повествование. — У меня было время поменять решение, и я передумала. Не знаю, что бы делала дальше, но я была полна решимости оставить тебя. Но ты и сам знаешь, как мама с папой относились к чужому мнению. Они бы не смогли ходить с поднятой головой на публике с дочкой, которая стала матерью в пятнадцать лет, поэтому им пришла идея усыновить тебя. Я сказала «да», потому что они согласились взять финансовую ответственность за тебя, и я могла наблюдать, как ты растёшь. В некотором смысле, я была тебе матерью. Меняла подгузники, кормила, ходила с тобой по комнате, когда ты не мог спать ночью. И я ни разу не пожалела о решении оставить тебя.
В горле формируется огромный комок, а в груди становится тесно.
— Я не говорила Дэну и его родителям, потому они думали, что тебя усыновили, и не ожидали снова встретиться с тобой. Мне не казалось, что я поступаю неправильно — не рассказывая им. Но это было неправильно. Когда Дэн вернулся из Европы, он выбрал местный колледж с целью найти меня. И он нашёл.
Они обмениваются ещё одним взглядом, наполненным любовью и, наверное, капелькой душевной боли.
— После того, как он связался со мной, я поняла, что должна рассказать ему о тебе. Когда я рассказала, он поначалу злился, но был счастлив, что у него появился ещё один шанс и ты будешь в его жизни. И тогда этого для нас было достаточно, потому что у тебя уже было двое родителей, которых ты любил. Нам не хотелось у тебя это отнимать. Мы планировала рассказать тебе, когда ты подрастёшь, но ничего не вышло. Мама с папой погибли, и потом всё никак не наступало подходящего момента.
Я прочищаю горло, в то время как они наблюдают за мной, будто затаив дыхание.
— Не знаю, что сказать. Честно говоря, я даже не знаю, как мне теперь вас называть.
Диана печально улыбается мне.
— Как всегда и называл. Мы не ждём, что это изменится. Мама с папой были твоими законными родителями. И я всё ещё сестра, которая всегда обращалась с тобой скорее как сыном и которая любит тебя всем сердцем. И это тоже никогда не изменится.
Чёрт, я чувствую, как на глаза наворачиваются слёзы. Неистово смаргиваю их в небытие. Последнее чего мне хочется — это делать это. Одно дело плакать перед Пейдж, но дальше дело не пойдёт.