У него стояк, а я уже так готова принять его в себя, что почти слетаю с катушек от нужды. Вцепившись в его плечи, жду первого восхитительного вторжения, но чувствую только кончик его члена, ласкающий мои складочки. Наслаждение разливается по венам. Я приподнимаю бёдра и стоном исторгаю его имя.
— Чего ты хочешь? — урчит он у моих губ. Вот ему уж явно хочется меня помучить.
— Ты и сам знаешь, — хныкаю я.
— Ты хочешь, чтобы я занялся с тобой любовью? — голос Митча нежно соблазнителен, потому что он знает — именно таким мне нравится его слышать.
— Нет, я хочу, чтобы ты трахнул меня. Сильно.
Он удивлённо откидывает голову назад. И тогда его глаза становятся дикими, а желание и голод теперь превращаются в живое, дышащее существо. Он врезается в меня, преодолевая весь путь одним толчком и попадая во все приятные точки.
Господи, как же хорошо. Но как бы мне не хотелось насладиться его полнотой во мне, я не могу. Тело мне не позволит. Оно требует удовлетворения. И Митч, как и я, лихорадочно ищет освобождения, вбиваясь в меня именно с той силой, с какой мне и хотелось.
Мы не задерживаемся ни на минуту — мой оргазм наступает первым, выжимая из меня беспомощный крик со слепящей интенсивностью. Митч догоняет меня через пару секунд, и с его губ срывается хриплый, сдавленный звук.
Насытившись, он медленно опускается рядом и плотно притискивает меня к своему боку. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. Он нежно целует меня, обводя нижнюю губу языком.
— Это стоило ожидания.
Я улыбаюсь, счастливо кивая, и кладу ладонь на его щетинистую щеку.
— Я люблю тебя, Пейдж, и всегда буду любить.
Чувствую, как к горлу подкатывают ужасные рыдания.
— Я тоже тебя люблю. Всегда любила и всегда буду любить, — выдавливаю я.
Он снова целует меня, а мне не хочется делать ничего, кроме как лежать рядом с ним в этом большом пустом доме ещё час или два.
Но звонок телефона убеждает, что этого не произойдёт. Пока он натягивает джинсы и вытаскивает его из переднего кармана, я поспешно возвращаю на место свои штаны и трусики. И как раз вожусь с молнией, когда он произносит:
— Она сказала «да». — Митч улыбается мне и одними губами выговаривает: — Мама.
В последующие минуты раскрывается вся история. План состоял в том, чтобы все — включая маму и Рэнди — приехали сюда чуточку позже будто бы для того, чтобы показать детишкам самую большую рождественскую ёлку в Джорджии. Тогда нам бы подарили дом, а Митч сделал мне предложение перед нашими семьями. Вот только затруднительное положение Эрин нарушило все планы.
И сложилось всё как нельзя лучше.
Закончив вызов, Митч глядит на меня с плутоватым огоньком в глазах.
— Что? — Тут явно что-то случилось.
— Мама говорит, что бабушкин запрет на то, что неженатым не разрешается делить комнату в её доме, не распространяется на помолвленных людей, поэтому сегодня к вам заселится новый сосед, — объявляет он, поигрывая бровями.
Испытывая головокружение от счастья, я притягиваю его голову для быстрого поцелуя.
— Сначала дом, а теперь это? Официально: это самое лучшее Рождество в моей жизни.
Митч заглядывает мне в глаза с нежностью и любовью.
— Милая, впереди у нас целая жизнь из таких праздников.
Я смаргиваю слёзы. Вот снова. Сегодня я эмоциональная развалина.
Улыбнувшись, он обрушивает на мои губы жёсткий поцелуй.
— Поедем, заберём Эрин.
Забрать Эрин — это не то же самое, что купить молоко или буханку хлеба по пути с работы домой. Нет, эта задача в десять раз сложнее. Молоко и хлеб с тобой, по крайней мере, не спорят.
— Это не обсуждается, Эрин. Ты едешь с нами. — Она меня знает. Я могу быть такой же упрямой, как и она.
Эрин открывает рот, наверное, чтобы сделать то, что я сказала ей не делать, когда Митч перебивает наше перетягивание каната.
— Сейчас Рождество, Эрин. Почему бы тебе не спасти нам всем тридцать минут жизни, которых мы уже никогда не сможем вернуть. Иди переоденься и собери вещи, чтобы мы могли уехать.
— Народ, я знаю, что у вас благие намерения, но мне, честное слово, хорошо и тут.
— Митч сделал мне предложение. Ты хочешь или нет посмотреть на кольцо и другой огромный подарок, который мы получили? — Вот, как нужно вести себя с упрямыми друзьями — играть по-грязному.
Она широко распахивает глаза и раздвигает губы, воззрившись на меня.