— Привет, карапуз, — напевает он, целуя её в щёчку. — Мы не виделись с прошлой недели. Скучала по мне?
Бри счастливо взвизгивает, крепко обнимая его за шею. Колдер встречает её влажные поцелуи улыбкой.
Глянув на меня поверх ей головы, он произносит:
— Надеюсь, ты не возражаешь? Мы вроде как питаем друг к другу тёплые чувства.
Возражаю ли я? Эм, да. Скажу ли я ему об этом? Ну, уж нет. Он её крёстный и был рядом с ней, когда меня не было. У меня нет оснований возражать.
— Вижу, — отвечаю я, ссылаясь на последнюю часть его высказывания.
Бри, видимо, на седьмом небе от счастья, судя по тому, как продолжает верещать и осыпать поцелуями его улыбающееся лицо.
— На отцовском дежурстве? — он оглядывается, как будто убеждаясь, что Пейдж нет с нами.
— Можно сказать и так.
— А где Пейдж?
В его вопросе нет ничего больше дружеского интереса, но у меня всё равно встают волосы на загривке.
— Занимается делами. — Подробности ему не нужны.
— Окей, — отзывается он. — Что ж, я должен возвращаться к пробежке.
Я делаю шаг вперёд, чтобы забрать у него дочь.
— Давай, Бри. Нам пора домой.
Всё, что нужно сделать — протянуть к ней руки. Но это не так. Бри изворачивается, глядит на меня и яростно качает головой, после чего прочно цепляется за Колдера. А когда Колдер, поморщившись, пытается расцепить её руки на своей шее, она сопротивляется и начинает плакать.
Оглядевшись по сторонам, я замечаю, что все в парке наблюдают за сценой, развернувшейся перед ними.
— Малышка, тебе нужно домой. Давай, иди к папе.
Мне хочется спрятать голову в руках. Я думал, это в прошлом. Думал, она уже знает меня. Господи, да я верил, что она предпочтёт меня любому другому взрослому мужчине в своей жизни. Это я тот, кого она видит каждый день. Это я тот, кто меняет ей подгузники. Это я тот, кто читает ей сказки на ночь, а не Колдер.
— Раньше мы часто виделись… — его голос затухает к концу. Он говорит почти извиняющимся тоном, как будто пытаясь объяснить, почему моя дочь предпочла его мне.
— Понятно, — односложно изрекаю я.
Рыдания Бри успокаиваются до всхлипов, потому что она решила, будто ей уступили. Ага. Колдер отвезёт её домой.
«Прости, милая, этого не случится». Я попросту развожу её руки, отчего она издаёт оглушительный вопль негодования, и заключаю её в объятьях.
Колдер настороженно смотрит на меня. Он что, думает, будто я сделаю ей больно?
— Я лучше отвезу её домой. — Её крики тонут в моём голосе.
— Ещё увидимся, — отзывается он, прежде чем махнуть Бри.
Она принимается извиваться, вынуждая меня приложить больше усилий, чтобы не дать свалиться ей на землю.
Я торопливо направляюсь к машине, прекрасно осознавая количество глаз, следящих за нами. Те три женщины, наверное, уже держат пальцы наготове, чтобы набрать 9-1-1, убеждённые, что я её похищаю.
Попробуйте пристегнуть сопротивляющегося ребёнка к детскому креслу. Не так уж это просто. Спустя минуту, я решаю посадить Бри на колени, молясь Богу, что мне удастся её успокоить. Она продолжает плакать, пинаться и взбрыкивать, пока совсем не выдыхается.
Проходит десять минут, и я, эмоционально истощённый, опускаю на неё взгляд. Слёзы струятся по её красному личику, из носа течёт. Схватив «Клинекс» из сумки с подгузниками, я пытаюсь вытереть её, но каждый раз, как салфетка оказывается вблизи её лица, она отворачивает голову и отпихивает мою руку. И только, когда она слишком устаёт бороться, у меня получается вытереть её нос и взять другую салфетку, чтобы стереть слёзы.
— Видимо, у нас есть ещё к чему стремиться? — говорю ей. Почему я продолжаю думать, что добился успеха больше, чем есть? Может, она и ребёнок, но у меня создаётся впечатление, будто Бри знает, что я наделал, и она та, кто остаётся первой в списке людей, которые ещё не простили меня. Та, кто, возможно, не простит меня никогда.
Глава 25
Никакого секса больше двух недель.
Беспокойство минуло, теперь я откровенно боюсь. Для нас это ненормально. Во всяком случае, для тех нас, которыми мы были раньше.
Если бы этому была причина — Бри, работа, болезнь — я бы так не боялась. Но моё обучение закончено, я работаю удалённо, Митч говорит, что занятия напряжённые, но только если он не сидит за учебниками каждый вечер по шесть часов, поэтому оправдания тому, что последние четыре дня он не приходит так часто — нет.