Снова немцы. Они просто не могут остановиться, вербуя евреев, ругающих самих себе. Если бы немецкие теле- и кинопродюсеры сами стали снимать такие фильмы, поднялся бы большой шум с обвинениями, вполне справедливыми, в антисемитизме. И чтобы обойти это препятствие, немецкие продюсеры энергично финансируют евреев, делающих за них эту грязную работу. Как грустно.
Выход Пятьдесят Четвертый
Спектакль: журналисты присоединяются к правозащитникам в инсценировке с зажигательными бомбами и повторяющимися призывами убивать евреев.
Из ниоткуда я вдруг получаю email Лины, верной сотрудницы Джибриля Раджуба. Она пишет, что Джибриль хотел бы, чтобы в следующую пятницу я отпраздновал вместе с ним День Независимости Палестины. Несколько странно, что палестинцы приглашают иностранцев на празднование своего Дня Независимости, в то время как они постоянно жалуются каждому иностранцу, что у них нет государства, хотя между собой говорят, что государство есть, но если Джибриль меня приглашает, я еду.
Мои знакомые советуют мне не ехать. Они полагают, что к настоящему моменту Джибриль уже выяснил, кто я такой, и его приглашение отпраздновать вместе с ним — просто ловушка. В этом есть логика, и поэтому я решаю не следовать их советам. Наступает пятница, и я еду. График празднеств, которые должны состояться вот-вот, мне неизвестен и Лине тоже. Я знаю только, что Лина встретит меня на КПП Каландия, а оттуда мы отправимся в отель Mövenpick в Рамалле. Когда я подхожу к КПП Каландия, я вижу двух белых ребят, выглядящих как классические европейские защитники прав человека. Извините, что я это говорю, ибо это расизм, но у защитников прав человека есть эдакое сияние в глазах, заставляющее их выглядеть патентованными идиотами. Ну, правда.
Как бы то ни было. Не имеет значения. Я подхожу к ним. Я люблю белую молодежь. Это Ханна и Энди из Норвегии и Англии, и они стоят на этом КПП, чтобы предотвратить плохое обращение с арабами со стороны евреев.
Они говорят мне, что являются членами связанной с церковью организации EAPPI и стоят здесь четыре дня в неделю по много часов в день. У них есть маленькие машинки для учета, называемые кликеры, и они нажимают на кнопочку каждый раз, когда проходит человек. Почему им надо знать, какое количество арабов въезжает ежедневно в Израиль, знает только Дева Мария, но никак не я.
— И сколько же, в самом деле, людей пересекает КПП?
— Сегодня среднее число въезжающих в Израиль составляет двести человек в час, — говорят они.
Они стоят выпрямившись, как господа, и ведут себя, словно поместные лорды. Они следят, чтобы евреи вели себя как люди, иначе они примут меры. Кто помазал этих ребятишек быть хранителями справедливости, выше моего понимания, но никто не смеет подвергать сомнению действия европейцев, независимо от возраста, ибо они — Господа.
На мой взгляд, не смейтесь, правозащитники — самые большие расисты. Действительно, я не шучу. Нормальный расист борется за свою собственную территорию, желая, чтобы его земля была очищена от тех, кого он ненавидит. Он не прав, его мысли и поступки скверны, но по крайней мере он руководствуется эгоистическим мотивом: он хочет, чтобы его земля принадлежала только ему. Ведь член Ку-Клукс-Клана не посвящает свою жизнь очистке Турции от турок.
А вот европейские неправительственные организации они другие. Еврей, с которым они сражаются, не живет на их территории, он живет за тысячи километров от них, и все же эти европейцы едут за тысячи километров, чтобы поймать еврея, где бы они его ни нашли. Я пытаюсь понять поглубже этих симпатичных детей.
— Что заставило вас приехать на Святую Землю? Это был какой религиозный зов, откровение?
Ответ — и да и нет. Энди — прихожанин, и это часть его религиозной службы, — говорит он со святой улыбкой. Израиль плохо относится к бедуинам, и он здесь, чтобы помочь им.
Я не вижу здесь бедуина, да зачем его искать? Мы все бедуины. Этот ребенок даже не знает, что он перепутал проблему бедуинов с палестинской проблемой. Для него важно, что тут есть еврей, и он хочет его поймать.
Рыбаки любят рыбу, европейцы любят евреев, и те и другие хотят, чтобы объект их любви был хорошо поджарен.
Ханна говорит, что она агностик, но присоединилась к церковным активистам в области прав человека и таким образом оказалась связана с EAPPI. Она рассказывает мне, что у нее был еврейский парень, но они расстались, и теперь она помогает арабам.