Закрыл Лешка лицо локтями и медленно, словно в холодную воду, вошел в гущу крапивы. Он не кричал, только сквозь плотно сжатые побелевшие губы вырывались звуки, похожие на гудение огромной мухи.
Вот и луг. Пузырем надувалась на спине незаправленная рубашка. Кувыркаясь, скатился Лешка с крутого берега.
Увлеченный хорошим ловом, ничего не заметил Иван Иванович. Ловко отщипнул кусочек хлеба, насадил на крючок, плюнул для верности и легко забросил удочку.
Тяжело дыша, Лешка подошел к ведерку. В нем было черно от рыбы. Пуская пузыри, высовывались вверх рыбьи головы и жадно хватали ртом воздух, совсем как тогда, в проруби. Лешке казалось, что они говорили: «Предатель ты, Лешка!»
Дачник ловко подсек — дугой изогнулось удилище, и, ослепительно блестя чешуей, выскочила из воды крупная плотвица и забилась в его руках.
— Вы что!.. — еле переведя дыхание, выкрикнул Лешка.
Увидев его, смутился Иван Иванович, но попытался скрыть это и с неестественной непринужденностью сказал:
— Я же обещал, что всю твою ученую рыбу…
Трепыхнулась в его руках плотвица и выскользнула, подпрыгивая, заплясала по берегу. Еще не остывший от азарта, Иван Иванович, боясь упустить добычу, упал на плотвицу, не жалея белой рубашки, обеими руками сгреб ее вместе с травой.
— Ишь какая шустрая!.. Мы тебя немного успокоим! — и надавил большим пальцем на жабры.
Беспомощно задергался хвост плотвицы, широко раскрыла она рот, словно беззвучно кричала или хотела проглотить что-то большое.
— Гад! — не помня себя от боли и гнева, Лешка схватил ведро и с ходу швырнул его в реку.
Ослепительным веером брызнула из него рыба.
Радостно вздохнул Лешка и не сразу почувствовал, как цепкие руки схватили его уши. Крича от боли, вывернулся он и сильно толкнул Ивана Ивановича головой в живот. Нелепо взмахнув руками, тот плюхнулся в воду.
Лешка испуганно прижал ладонь ко рту — он и сам не ожидал такого, и бегом припустился к деревне.
…Лешкины уши горели. Он уже не плакал, а только вздрагивал всем телом. На левой руке вздулся багровый рубец — один раз отец промахнулся и ремень со свистом опустился на нее.
Изловчившись, Лешка укусил отца за ногу. От неожиданности тот опустил руку, и Лешка кубарем выкатился из дома, едва не сбив мать. Вытирая руки о фартук, она шла из сарая.
В темном проеме загремели кирзовые сапоги отца, со звоном упало и покатилось пустое ведро.
Раскинув руки, Лешкина мать загородила дорогу.
— Не пущу!
Выбежал Лешка на улицу и затравленно осмотрелся. Неподалеку стояли мальчишки. Встречаться с ними сейчас не хотелось, и Лешка попятился к изгороди, боком нырнул за угол и перелез через забор. Под прикрытием лопухов он пробрался к сараю и по лестнице забрался на чердак, где лежало свежее шуршащее сено.
Шмыгнув носом, Лешка опустился на опрокинутый ящик. И тут же тысячи иголок впились в тело. Вскрикнув от боли, он мгновенно распрямился. Смахнул набежавшие слезы, осторожно лег животом на сено и раздвинул доски — через образовавшуюся щель хорошо просматривался весь двор.
Возле чугунка с водой стайкой собрались цыплята. Молодой петушок сидел на его кромке и пил, смешно запрокидывая голову.
Из дверей терраски вышел Иван Иванович. Положив колбасу на кусок хлеба, прошелся по двору. Голодные цыплята с писком побежали за ним. Кусочками отламывал он хлеб и кидал, с улыбкой наблюдая, как цыплята бросались в драку за каждый кусочек, мгновенно расщипывая его на крошки.
Лешкина мать высыпала из фартука желтое зерно, и цыплята вперегонки устремились к ней.
— Анна Васильевна, красный закат к похолоданию? — как ни в чем не бывало спросил Иван Иванович, дожевывая колбасу. По его лицу было видно, что настроение у него отличное и он склонен поболтать.
— К перемене погоды, — не очень-то дружелюбно ответила Лешкина мать.
— А какая же завтра погода будет?
— Какая будет, завтра и увидим. — Анна Васильевна встряхнула фартук, высыпая застрявшие в складках зернышки, и быстро ушла в дом.
До самого позднего вечера пролежал Лешка на чердаке. А когда стемнело, заскрипела лестница под чьими-то шагами. В квадратном проеме показалась голова матери.
— Леш! — тихо позвала мать. — Спустись, парного молочка попей.
— Не хочу, — тихо, но твердо отказался Лешка.
— Спустись, Леш. Отец, поди, тебя ждет. Сидит за столом, молчит… — голос матери дрогнул. — Сама не знаю, чего с ним. К дачнику ходил, а вроде трезвый пришел. К ужину не притронулся. Сидит. Молчит… Спустился бы, Леша, а?