Сделав несколько медленных вдохов, чтобы успокоиться, Мия величественно поднялась и ушла в ванную. Там на медленном огне продолжало вариться её зелье, а в самой чаше плавали плети девичьего винограда и кое-какие цветы.
Сердце неистово колотилось в груди, вытанцовывая нечто невероятное, а мысли внезапно стали кристально чистыми. Руки предательски тряслись, но Мия знала , что скоро возьмёт и их под контроль. Тихоңя, боящаяся и слово сказать, забилась в истерике в дальний угол сознания, оставляя место той Каммии, какой она хотела быть. Сильная, независимая и успешная.
Голубое платье было далеко не пределом мечтаний какой-нибудь богатенькой девушки, нет. Простой крой. Да что там крой, по ощущениям, его сшили совсем уж на глаз, дав в комплект пояс, который подчеркнёт талию, а всё остальное бросили на волю случая и складок. Обнажённая спина приковывала внимания больше, чем декольте, а разрез до середины бедра наверняка призван вызывать всякие разные мысли. К такому наряду хорошо подошли бы туфли на высоком каблуке с металлической набойкой. Чтобы каждый шаг отдавался гулким эхом в пустых коридорах, чтобы поступь девушки, осмелившейся надеть подобное, звенела, резонировала в пространстве, чтобы не было ни одного живого существа, не услышавшего, что это она, она идёт.
Но, увы, чего не было, того не было. Зато имелись изящные атласные балетки в тон платья. Каммия подумала и превратила их в импровизированные сандалии, закрепив при пoмощи сваренного ранее зелья на ногах плети винограда. Они устремлялись гораздо выше, чем позволял увидеть разрез. Белоснежные перчатки пришлось отложить в сторону, украсив и руки цветами. Из тёмно-синего цветка имопеи Каммия соорудила кольцо, от которого вверх ползли маленькие листики папоротника, становящиеся всё больше и наконец переходящие в виноградную плеть.
Вторая рука была украшена куда скромнее. Листочки, десяток крошечных голубых цветочков незабудок, которые, словно подхваченные невидимым порывом ветра, устремляются к плечу.
Подумав, Мия сделала из имопеи и серьги. В её рыжих волосах цветки не играли, но всё же давали небольшой акцент. На глаза попался пальмовый лист, который Мия позаимствовала в оранжерее. Ну как, позаимствовала. Наглым образом вынула из мусорного ведра. Плотное тело листа по краям уже начало сохнуть, но для идеи, внезапно посетившей голову Каммии, это было скорее хорошо, чем плохо. Вооружившись ножницами, девушка вырезала маску, прикрывшую верхнюю половину лица.
Украсив волосы ещё несколькими цветами имопеи, Мия прикрыла лицо маской и улыбнулась. Пусть у неё нет дорогих украшений и модных в этом году жёлтых нарядов, она всё равно выглядит так, как и должна. Привлекательно. Большего ведь и не требуется, правда?
***
К сожалению, уверенность как ветром сдуло, стоило Мии услышать уверенный стук в дверь. Сердце рухнуло куда-то в самый низ живота и залегло там, вызывая весьма странные ощущения. Укусив себя за щёку, Каммия в последний раз взглянула на себя в зеркало, натянула на лицо дежурную улыбку и плавной походкой подошла к двери.
За ней стояла какая-то из помощниц Ингри. Боковым зрением Мия увидела, что такие җе безликие девушки терпеливо ожидают у других дверей.
– Госпожа Ингри ждёт вас в большом зале. Следуйте за мной.
От безэмоционального голоса стало чуточку не по себе. Как будто нет человека, нет личности с её желаниями и порывами. Только исполнитель, у которого внутри пустота.
Эти мысли нужно было гнать прочь. Какая разница, что там вокруг, когда ты даже собственную судьбу не можешь удержать в руках и она как угорь норовит выскользнуть и залечь на самом дне, откуда назад, к свету, дороги нет.
Каммия величественнo пошла след в след за своей провожатой. Поблёскивали висящие в воздухе кристаллы. Такие же бездушные, как и всё окружение.
Спуститься по лестнице и повернуть направо, в “торжественное крыло”, как сказала бы матушка. Оттуда уже пахло кисловатым алкогoлем и сладкими фруктами, оттуда лилась дивная музыка и слышался весёлый смех. Кажется, госпожа Ингри чем-то весьма довольна. А кому еще смеяться? Αришия Ноэль, истинная аристократка по своей сути, уже вышла из того возраста, когда женщине позволена такая невинная искренность. А другие участницы, судя по увиденному в коридоре, ещё не прибыли.