– Что говорить?
– У твоего отца возникли некоторые финансовые трудности. – Сесилия посмотрела мимо Ренаты и убрала руку. – Он сделал несколько неудачных вложений, и мы… на грани того… чтобы потерять все.
– Какое это имеет отношение к…
– Лорд Иденуэрт предложил… помочь твоему отцу. Занять… дать ему деньги, чтобы мы смогли снова встать на ноги. Без его помощи… мы бы остались ни с чем. – Сесилия почти оправдывалась. – Он совсем без ума от тебя. Он даст тебе все, что ты пожелаешь.
– Я уже замужем, – упрямо сказала Рената.
– Это можно исправить, – живо воскликнула Сесилия. Небольшой румянец снова сошел с ее лица. – Ты же… ты говорила, что ты не… в интересном положении.
Рената засмеялась, но ее обычно звонкий смех сейчас прозвучал хрипло и печально.
– Я надеюсь, нет… молю Бога, чтобы у меня был ребенок. Если ты и отец и весь этот проклятый город поступите по-своему, у меня останется хоть что-то от Джейка.
– Рената Мария! Ты богохульствуешь! Этот Джейк Вулф ужасно влияет на тебя! – Она глубоко вздохнула. – Ты нужна отцу, Рената. Он так много дал тебе. Все, что ты хотела. – Сесилия бессовестно играла на чувствах долга Ренаты. – Не поворачивайся сейчас к нему спиной, сейчас, когда ты больше всего нужна ему.
– Я нужна Джейку. – Рената повернулась к окну спиной. – Больше всего я нужна Джейку.
Рената слышала нетерпеливые приближающиеся шаги матери. Ее отец всегда был щедр на объятия и поцелуи своим дочерям. Сесилия Паркхерст оставалась практичной женщиной, прагматичной матерью. Что она понимала в любви?
– Подумай о том, что я сказала, – бросила Сесилия. – Не понимаю, как ты можешь отворачиваться от отца в такое время. Он всегда давал тебе все самое лучшее и никогда не желал тебе плохого.
Рената прислушалась к шагам матери, она услышала, как открылась, а потом закрылась дверь, и повернулся в замке ключ.
Они держат ее под замком, взаперти, так же, как Джейка в тюрьме. Всего несколько часов назад жизнь ее была прекрасной, но сейчас ей казалось, что у нее вообще нет жизни.
Еду Ренате приносили в комнату, и каждый день Сесилия пыталась убедить ее пойти им навстречу. За те три дня, что ее держали в маленькой комнатке отеля, отец и лорд Иденуэрт дважды приходили к ней. Ей нечего было сказать им обоим. Отец ее нервничал глядя на нее, он готов был вывернуться наизнанку а лорд Иденуэрт излучал самоуверенность. Он казался в высшей степени довольным собой.
Рената всегда была веселой и уравновешенной. Для нее не существовало дилемм, которые она не могла бы решить.
До сих пор.
Как-то в полдень, три дня спустя после того, как от нее увели Джейка, двери ее отворились, и отец пропустил в комнату Фелисию Коллинз.
Рената удивилась. К ней не приходили в гости, да она никого и не ждала. Но перед ней стояла Фелисия, одетая в ужасающе зеленое платье и соломенную шляпку, которая висела позади нее. Она отбросила вуаль с лица и попыталась слабо улыбнуться своей попавшей в беду подруге.
– Как он? – прошептала Рената.
– Думаю, хорошо. – Фелисия проплыла через комнату и крепко обняла Ренату. – Мне очень жаль, я хотела бы рассказать тебе о нем побольше, но отец не разрешает мне находиться возле тюрьмы.
– Фелисия, я не знаю, что мне делать, – в отчаянии призналась Рената. – Мой отец запер меня в этой комнате, и я ни разу не могла поговорить с Джейком.
– Я знаю. Донни Бойль ходил к папе и сказал, что это незаконно и что он должен заставить твоих родителей выпустить тебя отсюда, но папа сказал, что у них есть право. – Она явно была с этим не согласна, и на ее добром лице было написано презрение. – Твои родители пытались нанять карету, чтобы отвезти вас четверых к поезду, чтобы им не пришлось ждать дилижанса.
Рената широко раскрыла глаза. Она думала, что у нее есть в запасе еще несколько дней.
– Не беспокойся. Никто не взял на себя этот труд, хотя твой отец предлагал большие деньги. Донни сказал ему, что обоих его лошадей надо подковать, а кузнец… – Фелисия покраснела… – в бегах. А Лестер Паттон сказал, что переднее колесо кареты вот-вот сломается, и на нем не проедешь и полмили. То же самое говорили и другие. Никто не хочет увозить тебя отсюда.
– А Джейк? Фелисия вспыхнула.
– Насчет него тоже начинают сомневаться. Если ты говоришь, что он этого не делал, то я верю тебе, и Донни Бойль тоже. Он задавал много вопросов, вроде того, что если Джейк собирался убить Кенни, то почему не сделал этого раньше? Почему сейчас?
– Мне надо поговорить с отцом и увидеть Джейка, – нетерпеливо сказала Рената.
– Знаю, – улыбнулась Фелисия. – Я ждала целых три дня, чтобы на небе появилось побольше туч, так что я не буду выглядеть полной дурой в этом плаще. Я не хочу, чтобы мои волосы вымокли. – Она захихикала, и щеки ее покрылись прелестным румянцем.
– Что ты… – начала Рената, а потом поняла, что придумала Фелисия, как только девушка сняла с себя плащ и бросила его на кровать.
Доктор Паркхерст слышал, как его дочь прощается с подругой, и повернул ключ в замке. Его в очередной раз охватило ощущение вины. Он держит взаперти дочь! Но разве у него есть другой выбор? Он едва смотрел на девушку, выходившую из комнаты. Она так же, как когда и входила в комнату, завернулась в плащ с капюшоном. Юбка самого мерзкого зеленого цвета, который он когда-либо видел, обвивалась вокруг ее ног.
– Рената! – тихо позвал он, как только девушка в капюшоне спустилась по лестнице. – Можно мне войти? – Больше всего на свете ему хотелось помириться с дочерью и поехать домой, в Филадельфию. И чтобы его жизнь волшебным образом вернулась в нормальное русло. Иденуэрт – хороший, добрый человек, который сможет позаботиться о Ренате и утихомирить ее легкомысленный нрав.
Единственным ответом на его мольбу было сдавленное плачущее «Нет!» – и он снова запер дверь. Его малышка, его маленькая девочка. А что, если она никогда не просит его?
Что, если он сам никогда себе не простит?
Рената насколько могла быстро спустилась по лестнице и вышла через вестибюль на улицу. Она шла в наброшенном на лицо капюшоне, скрывавшем ее черты, и почти бежала по улице. Не важно, если ее поймают. Важно – когда. Она надеялась, что не до того, как у нее появится возможность увидеть Джейка и переговорить с шерифом Коллинзом.
Она рискнула бросить взгляд на свое окно и увидела стоявшую возле него Фелисию. Девушка застенчиво помахала ей рукой. Она была в красном шелковом платье Сесилии Паркхерст. Какой смелый поступок совершила застенчивая Фелисия – воспротивилась отцу и пришла на помощь Ренате! Она никогда не забудет этого. Никогда.
Рената не стала стучать. Она рывком распахнула дверь в контору шерифа и вошла, не сбрасывая капюшона.
Шериф Коллинз сидел за столом, ноги он положил на полированное дерево, держа в руках изрядно потрепанную пачку объявлений о найме на работу. Он удивленно поднял глаза, но Рената едва взглянула на него. Ее взор был устремлен в дальний угол комнаты.
Тюремная камера была частью общего помещения, и лишь деревянная решетка и несколько футов отделяли Джейка от шерифа. Джейк сидел на краешке узких нар. Увидев Ренату, направляющуюся к камере, он поднялся, игнорируя слабые протесты шерифа.
– О, Джейк! – Слезы, которые она сдерживала несколько дней, заполнили ее глаза, однако она не позволила себе разрыдаться. Сейчас не время. Джейк схватился за доски, разделявшие их, а она протянула руку, накрыла ладонью его пальцы и переплела их со своими тонкими пальчиками. – С тобой все в порядке?
Джейк кивнул и прижался лбом к доскам.
– Тебе надо бы быть подальше от этого места и от меня, – проговорил он. Но глаза его сказали ей, что он счастлив видеть ее.
Рената окинула взглядом чистую, хотя и крошечную камеру. Плоская узкая койка без подушки и одеяла, в одном углу стоял ночной горшок. Рената не принадлежала к борцам против несправедливости, но сейчас почувствовала, как в душе у нее поднимается гнев.