- Это катастрофа, - сказала Дашка, открывая перед Соней дверь в ванную, где сидела Лера.
- Беска-балбеска, ты чего здесь сидишь? - поинтересовалась Соня.
- Он меня отшил, Соня, - тихо проговорила Лера, глядя в одну точку перед собой.
- Не поняла. Как отшил? - Соня была ошеломлена.
- Мы с ним поговорили, я сказала ему, что он мне нравится, а он сказал мне, что я хорошая, но он не хочет отношений со мной. Что ему это не нужно. Он хочет гулять. Один. Без пары, - Лера тихо всхлипнула. Соня и Дашка, не сговариваясь, кинулись утешать Леру.
- Сонь, - протянула Лера, - а я ведь спор выиграла.
- Я вообще ничего не понимаю, все же по плану шло, - обескураженно прошептала Соня, гладя Леру по голове, - Лер, извини, я не знаю, как это произошло.
- Ничего. Я ожидала этого. Хорошо, что я не дала себе поверить в это. Я в порядке, девочки. Так бывает.
- Лер...
- Соня, ты проиграла, должна выполнить свою часть сделки.
- Да, Белкина, иди целовать Макара, - поддержала подругу Даша.
- Как вы вообще о таком думать можете?
- Я пострадаю завтра, а сейчас буду сильной, а ты не отговаривайся, проиграла - вперед. При всех!
- Но...
- Никаких но! - воскликнула Ларина.
- Да, встала и пошла, - поддержала Лера.
Так, препираясь и споря, девушки влились в гущу веселья. Взбалмошные подруги сразу отыскали цель и тут же указали на нее Соне и сказали, что спор есть спор. Соня, вздохнув, поплелась к Макару.
- И, чтоб все видели, - напутствовала Даша.
- Тоже мне подруги, - прошипела Соня под хохот девчонок.
Соня упрямо направлялась к Скаю, девушка чувствовала томящееся внутри ожидание и возбужденность от предстоящего, но, как ни странно, страха не было. Видимо, Соня влила себя достаточно алкоголя, чтобы осмелеть. Девушка облизала пересохшие губы и глубоко вздохнула. Макар сидел в компании Ромкиной знакомой и, судя по всему, во всю ее обольщал. Правда, на тот момент Соню никак не смущал этот факт. Парень сидел прямо в центре комнаты, и, не без помощи Леры и Даши, часть гостей с интересом наблюдали за разворачивающимися событиями. Дальше все происходило совсем не по плану. Вот, Макар встает, чтобы подлить себе алкоголя, Соня подходит к нему совсем близко и, положив руку ему на шею, целует. Секунда, две и Макар с силой отшвыривает девушку от себя так, что та еле устояла на ногах.
Соня удивилась. Соня расстроилась, а потом она поняла, что ее только что унизили перед всеми гостями. Ее унизили перед самой собой.
- У каждого есть свое личное пространство, Белкина, ты только что нарушила мое. Не люблю, когда вторгаются на мою территорию, - ядовито проговорил Макар, отпивая из своего стакана, не переставая сверлить Соню разгневанными синими глазами, - а еще больше не люблю, когда вторгаются неприятные мне люди.
- Ах, прошу прощения, достопочтеннейший. Свои официальные извинения я предоставлю вам завтра в письменной форме, только печать поставлю у секретаря, - с деланной официальностью отозвалась Соня. Теперь можно с уверенностью сказать, что взоры всех находящихся в комнате были устремлены на парочку. Самые разнообразные взоры. Кто-то смотрел с интересом, кто-то со злостью, а кто-то с сожалением и испугом. Представителями последнего вида взоров были Дашка, Лера и Ян. Да, они все подстроили, но никто не ожидал подобной развязки.
- Не стоит, просто не попадайся мне на глаза. Этого будет вполне достаточно.
- Быть может, что-то еще? Может, в знак моего сожаления привести вам шлюху, чтобы вы вдоволь развлеклись и не держали обиды? - зло проговорила Соня, презрительно сморщившись. Макар дернулся, как от пощечины и раздельно произнес:
- Пошла на..., - тонкая Сонина бровь взлетела вверх, губы растянулись в ядовитой усмешке. Соня подошла ближе.
- Только после тебя, - проворковала девушка, а потом резко залепила парню пощечину и удалилась вон из дома.
- Я сейчас просто тебя ударю, - серьезно сказал Рома.
- Ну, ты и скотина, Скай, - прошипела Лера, под одобрительным взглядом Даши. Девушки направились за подругой, а в комнате еще пару минут стояла удивленная тишина.
- Твою мать, - выругался Макар и направился в другую комнату.
- Скай, а как же я? - поинтересовалась, недавно еще находящаяся во внимании Ская, девушка.
- Патрахайся с кем-нибудь другим, - проговорил Макар, не оборачиваясь. Девушка его порядком напрягала.
***
Соня с ногами забралась на стоящую недалеко от прудика скамейку и бездумно смотрела на блестящую в темноте воду. Плакать не хотелось, точнее, Соня была бы не прочь, но глаза, как назло, оставались сухими, словно издеваясь над Сониной подавленностью, насмехаясь над ней. Соне было больно. Опять. Боль опять уносила Соню из ее размеренного, привычного острова, все глубже и глубже, отнимая волю, заставляя душу биться в маленькой агонии. Особенность боли в том, что какой бы сильной она не была, как бы не резала, не ранила, как бы не терзала там, внутри, всегда найдется то, что сможет ее полностью загасить, и всегда найдется то, что усилит ее до, казалось бы, невозможного предела. Ты живешь, думаешь, что свыкся со своей болью, привык к ней, что не может быть больнее, а потом тебя накрывает, накрывает полностью, с головой, заставляя прочувствовать всю остроту боли, возвращая тебя туда, откуда она началась. Издеваясь, заставляя каждый раз обжигаться, надеясь, что это уже предел. Но этот предел отодвигается все дальше и дальше, каждым ударом, с каждым новым приливом боли, разрушая субъективную реальность, заставляя тебя тонуть, барахтаться в этом нескончаемом водовороте, отбирая силы, отбирая желание бороться. И ты барахтаешься, борешься, а потом устаешь и впускаешь ее в себя, позволяя заполнять тебя, проникать в тебя, располагаться в тебе, как дома. Боль понимает это и, подобно человеку, расставляет в тебе, в доме, который ты зовешь собой, свои вещи, крема, делает там перестановку, иссушает тебя. А ты... А ты привык, ты не борешься, смиренно терпишь все проделки, все нововведения, все капризы боли, думая, что это все, что на этом закончится все резкое, что вот она, стабильность, пусть болезненная, но стабильность. А потом... А потом тебя накрывает снова. Накрывает сильнее, острее, безжалостнее, так, как уже ты не представлял себе, ведь думал, что сильнее уже нельзя. И то время, пока ты борешься - самое болезненное время. Время адаптации, время, пока боль делает себе новые ключи от тебя. Боль, посланная тебе тем, кто мог бы быть самым дорогим и действенным лекарством от нее. Тем, кто излечил бы душу. Тем, кто, по сути, был твоим миром, твоим счастьем. Счастье, по сути, лучшее из лекарств. Парадокс в том, что люди-счастье, могут сделать тебя самым счастливым или самым несчастным. И только они решают что делать: ломать тебя, или оживлять. И, похоже, Сонин человек-счастье сейчас безжалостно и безапелляционно ломает ее, насылая на нее новую волну боли, новый вихрь, заставляющий забывать, как дышать, заставляющий морщиться и сжимать зубы. Но откуда Соне было знать, что точно таким же человеком-счастьем, не по назначению крушительным, она сейчас была для Макара. Они ломали друг друга, не подозревая об этом, и в этом была самая большая и жестокая жизненная ирония. Ты ломаешь того, кто ломает тебя, хотя оба вы созданы, чтобы дарить друг другу счастье. Но Соня не знала об этом, Соня просто сидела, смотрела, как неуловимые водные светлячки скачут, по освещаемой светом фонаря, глади воды и барахталась в собственной боли, кусая губы и впиваясь ногтями в ладошки. И Макар не знал, он просто вливал в себя алкоголь нереальными количествами и старался делать вид, что слушает нотации друзей, не рискнувших оставить его одного.
- Соня, вот ты где! - завопила Даша.
- Мы тебя везде искали, даже не думала, что тут такой большой сад, можно и потеряться, - подключилась Лера.
- Ты как? - учтиво поинтересовалась Даша?
- Я отработала спор, - просто отозвалась Соня.
- Прости, Сонь, это моя вина, - еле слышно проговорила Лера.
- Нет, спор есть спор.
- Ты выиграла спор, он не повелся на тебя. В этом же суть была, на самом деле, просто ты хитрее сделала. А мы... мы хорошо поговорили, - улыбнулась Лерка, - он мне рассказал, все стало на свои места. Мы, Соня, мы вместе с Яном теперь.