— Что это? — взяла узелок, положила на стол, развязала. — М-м-м, Перчик, какая прелесть! Это персики? — поднесла один из плодов к носу. — Точно. Да какие спелые…
Куснула на удивление аккуратно, умудрившись почти не испачкаться соком. Попавшую на подбородок каплю тут же стерла запястьем. Я чуть не рассмеялся, вспомнив, как она обляпалась медом во время нашего первого совместного завтрака. Она, видите ли, грязнуля.
— Хочешь? — взглянула на меня, протягивая надкушенный плод.
— Нет. Не люблю фрукты.
— Правда?
— Ну да. Зачем мне в этом-то врать? — усмехнулся я.
— Ты хотя бы попробуй! Он такой сладкий, ароматный. Будто погрузил лицо в цветущий розовый куст и умудрился откусить кусок благоухания.
— Ну, ты придумаешь! Давай уж, попробую, — взял у нее персик и отхватил как следует.
Тот и впрямь оказался хорош: мягкий, сочный, душистый. Сок так и побежал по подбородку. Я хотел утереться рукавом, но Малинка удержала мою руку, прижалась и слизнула капельки, высушила все губами. Я так опешил, что забыл поцеловать сладенькую.
— Соленый… колючий, — прошептала, утыкаясь мне в шею. — Но совсем не пахнешь другой…
— Я выкупался в море. Поэтому и соленый.
— Тогда чего ты ждешь? Или утомился? — вскинула глаза, поблескивающие лукавыми искорками. Я мог бы поклясться, что и веснушки на ее носике излучают лукавство.
Недоеденный персик с мокрым шлепком упал на пол, а мы с Малинкой сами не заметили, как расстались с одеждой и оказались на кровати.
— Ты и правда ублажал вдовушку или отсыпался-отъедался? — спросила сладенькая, когда мы, усталые, потные и умиротворенные, лежали, обнявшись, на сбитых измятых простынях.
— Еще как ублажал. Не веришь, посмотри на спину.
Магнолия располосовала меня знатно. Я, когда макнулся в море, чуть не взвыл, так ожгла соленая вода многочисленные, судя по ощущениям, царапины. Сладенькая заглянула мне за плечо и прижала руку ко рту.
— Чего ж ты сразу не сказал?! Тебе же больно!
— Не поверишь, но больно мне не было, только сейчас саднить начинает. К тому же, ты не царапаешься, вот я и позабыл предупредить.
Малинка стала придирчиво осматривать меня в поисках других повреждений, но ничего, кроме нескольких засосов на шее и груди, да следов несильных укусов на плечах не обнаружила.
— Это точно была женщина? — с несколько наигранной заботой спросила она. — Больше похоже на рысь.
— Нет, я не мог настолько ошибиться. Это была молодая страстная женщина после длительного воздержания. Мотай на ус, Линочка, и никогде себя так не мучай.
— Не беспокойся, это не в моей природе, — улыбнулась сладенькая.
Я невольно подумал, одна ли она провела те дни, что меня не было. А даже если и не одна? Кто-то совсем недавно хвастался, что не брезглив, причем говорил истинную правду… Додумать так и не успел, провалившись в глубокий сон.
Проснулся уже под вечер и сразу понял, что лежу на кровати один. Почему-то отсутствие Малинки очень задело. Могла бы и посидеть со мной, еще лучше — полежать. Нет, получила с утра, что хотела, и удрала в город… С досады стукнул кулаком по постели.
— Выспался? — раздался знакомый грудной голос. — Пойдем на море?
Я повернул голову и увидел, что сладенькая сидит с ногами на широком подоконнике и смотрит на меня.
— Решил, тебя нет, — пробурчал, садясь. — Чего не море тащиться на ночь глядя?
— Днем я его видела. К тому же хочу искупаться. Вода теплая, но я побоялась одна: на берегу все время кто-нибудь бродит. Вдруг одежду украдут, пока плаваю? А так ты покараулишь.
Мне не слишком улыбалось топать к морю. Предпочел бы поесть и завалиться с девчонкой в койку. С другой стороны, потешно будет попугать ее в воде. Визжит она, наверное, звонко. Разозлится, опять же, а злючки мне всегда нравились. Вырываются, верещат, пытаются драться, а стоит только пощупать где надо, и весь их пыл тут же устремляется в иное русло.
— На море так на море, — кивнул я, натягивая штаны. — Только сначала перекусим.
Мордашка Малинки приняла весьма заинтересованное выражение.
— Мне нравится здешняя кухня, — поделилась, едва ли не облизываясь. — Жареный в масле осьминог, тунец… А какие персики ты принес!
— Угу. Тинин брат — рыбак, так что морские твари в "Коньке" всегда свежие. А персики здесь и на улицах растут, хотя те, что ты ела, были из сада. Сейчас схожу к хозяйке, попрошу нас накормить.
— Как спина? — ни с того, ни с сего поинтересовалась Тина, выслушав мои пожелания относительно ужина и отдав распоряжения служанке.
— Спина? — я сперва даже не понял, о чем она.
— Твоя Крапивка чуть душу из меня не вытрясла: вынь да положь ей какую-нибудь мазь от ссадин и царапин. Не думала, что она так о тебе печется.
— Да я тоже не думал, — протянул удивленно, осторожно сводя лопатки и совсем не ощущая боли. Хотя я никогда не обращал внимания на такую ерунду, и не помню, как быстро заживали раньше следы страсти. — Ты ей что-нибудь дала?
— Попробовала б я не дать! — возмущенно фыркнула женщина. — Как ты с ней управляешься? — Я неопределенно помахал в воздухе рукой. Таинственность в этом вопросе только добавит мне веса в глазах окружающих. — Девчонка не отставала, пока не получила склянку мази, которой мой конюх пользует лошадей. Я, понятное дело, не упомянула эту несущественную подробность, — Тина уставилась на меня с непередаваемым ехидством. — Как? Помогло?
— Хоть сейчас седлай, — ухмыльнулся я, женщина расхохоталась.
— Мелковат ты для меня, Перчик! Не видала, что там у тебя в штанах, но я люблю, когда мужик меня еще и помять может.
Появление служанки с подносом положило конец нашей милой беседе.
Когда мы с Малинкой закончили трапезничать, солнце село, и в черноте за окном вспыхивали огоньки светляков.
— Все еще хочешь идти купаться? — без особой надежды спросил я.
— Конечно! Я каждую ночь смотрела из окна на город и мечтала оказаться на улице…
Хвала небесам, голова у сладенькой не совсем пустая, хватило ума не шляться после заката по припортовым закоулкам. Я-то Град неплохо знаю и легко могу пройти от "Конька" до одной тихой бухточки на берегу, никого не встретив по пути. Луна сегодня висит над крышами чуть ли не половиной каравая, так что ни фонарь, ни факел не понадобятся. Да и не люблю я с огнем ночью шататься, только грабителей привлекать. Живо слетятся, как ночные мотыльки…
— …Знаешь, какая тоска сидеть изо дня в день у окна, видеть перед собой целый мир, бескрайнее небо, и не иметь возможности отойти от замка на каких-нибудь жалких пару лиг… Мне все это дома надоело, а тут ты запрещаешь…