Малинка, конечно, ничего не узнала ни о том происшествии, ни о других. Она ехала с дядей в голове отряда и днем меня почти не видела, но все равно довольно быстро начала догадываться о происках Ясменя. Как-то вечером, углядев у меня на плече красную полосу — след от плети — спросила в лоб, я, понятное дело, заверил, что все в порядке. Попыталась настаивать, я уперся.
— Вы, мужчины, как дети…
— Вот и оставь нам наши мальчишеские забавы, — проворчал я.
Пусть десять раз отлупят или вообще убьют, но позволить ей за меня заступаться?.. Нет уж!
Тогда-то я и стал по-настоящему жалеть, что не могу толком постоять за себя по-мужски, с мечом в руках или хоть кулаками. Раньше мне это было не нужно: в случае опасности либо удирал, либо, если не получалось, давал себя отлупить, стараясь защитить от ударов жизненно важные части тела — пах и лицо. Теперь Малинка лишила меня обеих возможностей. Сбежать от нее, не сказав ни слова, я не мог, позволить себя избивать — тем более.
Вскоре мы добрались до границы Светаны. Здесь гористая местность заканчивалась, впереди лежали холмы и долины Багряного Края. На последней скале (или первой, если смотреть с запада), возвышалась каменная башня. Крутой склон прорезали ступени длинной лестницы, которая заканчивалась у высокой и узкой двери.
— Дядя, мне нужно увидеться с Дёреном, — заявила Малинка.
— Мне тоже, — ответил Вепрь. — Остановимся здесь на ночь, — и отдал распоряжения солдатам разбивать лагерь.
— Эй, Перец, проводишь меня в башню, — окликнула сладенькая командным тоном, спешившись.
— Да, госпожа.
Мы долго поднимались по лестнице, она оказалась длинней, чем виделось снизу. Ступени покрывали круглые желтоватые пятна лишайника — видно, посетители бывают здесь нечасто… Я опасался встречи с колдуном. Ни разу с их братом не говорил, только видал издали. А баек про них ходит… И чаще всего не слишком лестных. Хотя, может, люди, лишенные дара, просто завидуют?.. Вон, айров вообще нечистыми духами прозвали. Да и чего бояться, если Малинка за Дёрена этого вроде как поручилась?
Девочка остановилась у деревянной двери, усаженной железными бляхами, и постучала. Я гадал, откроет ли колдун сам, или у него есть слуга. Тут тяжелая створка бесшумно отворилась, но за ней никого не было, только камни, по которым расплескались стремительно ворвавшиеся внутрь слонечные лучи. Сладенькая шагнула через порог, я за ней. По-прежнему никого не видно… Неужто хозяин приказывает предметам на расстоянии? Будто подтверждая шальную мысль, дверь медленно закрылась сама.
— Дёрен, я с другом, — Малинка подошла к винтовой лестнице, начинавшейся в углу за дверью, и позвала, подняв голову вверх.
Я тем временем оглядывался по сторонам. Круглая комната с высоким потолком, с каменными стенами без украшений, свет падает через ничем не забранное окошко над дверью.
— Кто нам открыл? — спросил у сладенькой.
— Я, — раздался низкий голос. По лестнице спускался человек в темном балахоне до пят. Когда он подошел, я разглядел, что ткань синяя, почто черная, напоминающая цветом вечернее небо. Казалось, на ней вот-вот проступят звезды.
Цвет ткани я рассмотрел без труда, а внешность колдуна удивительным образом ускользала, и даже не от глаз, а от сознания. Поначалу показалось, что передо мной человек без возраста. Я встречал таких: им может быть от двадцати пяти до пятидесяти — разброс приличный. Но здесь был иной случай. Мужчина постоянно изменялся, вернее, неуловимо менялся его возраст. Вот он начал молодеть, лицо разгладилось, черты перестали быть заостренными, приобретая юношескую мягкость. В первые мгновения показалось, что я просто ошибся из-за скудного освещения, но (три болота!) теперь на меня взирал мальчишка лет шестнадцати, высокий, плечистый, но совсем юный.
— Здравствуй, Уртика, — улыбнулся сладенькой. — И тебе привет, мальчик.
— Доброго дня, хозяин. Только какой я тебе мальчик? Ты… — мой язык внезапно прилип к нижним зубам, не в силах двинуться, а пацан снова стал меняться.
Пара вдохов — и мужчина лет на десять постарше меня лукаво усмехнулся.
— Тебе надо научиться придерживать и своего дружка, что пониже пояса, и врага, что болтается во рту.
Я тут же прекратил попытки отлепить язык от зубов и принялся проверять самое дорогое. Ежели колдун начудил в одном месте, запросто мог учинить порчу и в другом.
— Что происходит? — забеспокоилась Малинка.
Убедившись, что в штанах все в полном порядке, я перевел дух. Девочка смотрела на меня с примесью недовольства. Пусть бы лучше на колдуна дулась: ну как у меня после его советов не встанет? И неужто ее совсем не удивляет стремительное изменение возраста Дёрена? Или она к этому привыкла за время предыдущих встреч? Я бы вряд ли смог… Вон, мужик-то совсем одряхлел, даже плечи опустились.