— А как насчет того, чтобы пробить по базе парочку личностей? Даррен Куигли…
— Охранник? Пробили первым делом. Полагаешь, я ничего не смыслю в своей работе?
— Остынь. Ты прекрасно знаешь, что я так не думаю.
— Извини, — кивнул сержант. — Чертово урезание бюджета. Все на взводе. Что касается Куигли, за ним вождение в нетрезвом виде несколько лет назад.
Вот как?
— Да. Какая другая фамилия?
— Джокко Кочрейн.
Рик повернулся к компьютеру и стал стучать по клавиатуре.
— Может быть, Джек или, возможно, Джон, — подсказал мой напарник.
Сержант покосился на него.
— Берни!
— Прости.
— Я твой защитник — ты это сознаешь?
— Защитник от кого? — удивился Берни.
— Некоторые в управлении не в восторге от твоей персоны. Надеюсь, для тебя это не новость?
Кто-то не в восторге от Берни? Такого я никак не мог понять.
— Это было тысячу лет назад, — возразил мой напарник.
— Ты насолил высоким чинам. А у этих ребят чем они выше, тем память длиннее.
Интересно; я этого и не знал. Берни выше Рика — следовательно, его память длиннее. А великан с банданой? Его память еще длиннее. А о Седрике Букере, окружном прокуроре Долины, и говорить нечего. Он звезда здешней баскетбольной команды, и, по словам Берни, мог бы стать профессионалом, если бы умел играть спиной к кольцу, хотя я не совсем понимаю, что это значит. По правде сказать, я не очень интересуюсь баскетболом — мяч не по мне. Но суть в том… ах, выскочило из головы, но, может, еще вспомню.
Тем временем Рик смотрел на экран компьютера.
— Ничего на Кочрейна. Ни на Джокко, ни на Джека, ни на Джона. А кто он такой?
— Из тех, на кого у вас должно хоть что-нибудь быть.
— На самых ушлых как раз и не бывает.
— Он не из самых ушлых.
— Может, у него есть тот, кто им руководит?
В глазах Берни появилось выражение, будто он что-то разглядел вдалеке. Мне всегда интересно, когда это случается, хотя я и не могу вам объяснить, в чем тут дело.
Рик уехал, а мы еще постояли на площадке «Донат-Хейвен»: Берни допивал кофе, а я смотрел на проезжающие машины — не едут ли в них мои собратья, которых Берни называл нацией внутри нации. Не попалось ни одного. Зато на площадку свернул знакомый автомобиль. Я не очень разбираюсь в них, но этот желтый «жучок» невозможно не узнать. Он пристроился с моей стороны, и из него вышла Сьюзи Санчес. Она репортер «Вэлли трибюн», и я не сомневаюсь, что ей нравится Берни, но их отношения не очень гладкие, отчасти из-за ее бывшего дружка Дилана Макнайта, о котором я, сам не знаю почему, думаю, что он не иначе как бандюган.
— Привет, ребята, — поздоровалась Сьюзи.
— Здорово, — ответил напарник. — Привет, как дела?
— И тебе здорово, как дела, — улыбнулась она. У нее были черные блестящие глаза, такого же цвета, как столешница на нашей кухне. — Кто-то тут ел отбивную.
Как она узнала? Я прибрал все, до последней крошки.
— Как ты узнала? — спросил Берни.
— По запаху, как же еще? — ответила Сьюзи.
Она просто очаровашка. И если я это уже говорил, то готов повториться. Сьюзи потрепала меня по холке и, обойдя машину, остановилась перед Берни.
— Ммм… — промычал мой напарник. — Не ожидал тебя здесь встретить.
— А я, наоборот, ожидала. Даже надеялась.
— Вот как? — удивился Берни. — Хочешь печенье?
— Нет, — отказалась Сьюзи. — Хочу взять у тебя интервью.
Ой-ой! Сьюзи уже брала у него интервью. Это было в тот раз, когда они познакомились. Получилось не очень здорово: она назвала Берни неуклюжим. Сейчас не могу вспомнить, что это значит, но напарник остался недоволен.
— О чем?
— О том, что ты сейчас расследуешь. О пропаже слонихи.
— Рассказывать-то почти нечего.
— Лжешь. — Сьюзи перелистала блокнот. — Давай начнем с дрессировщика. «Делит» рифмуется с «убит»?
— Нет, скорее уж «лаврами увит».
— Он тоже пропал?
— Я не могу об этом говорить. Меня нанял клиент.
— Кто?
Напарник рассмеялся, но умолк, поморщившись от боли.
— Берни, с тобой все в порядке?
— Да.
— Судя по всему, у тебя болит голова.
— Я прекрасно себя чувствую.
Сьюзи приложила ладонь к его лбу, и ее лицо расплылось в довольной улыбке. — Жара нет, — констатировала она, отнимая руку. — Твой клиент — клоун Попо?