— Мой отец вышвырнул меня из дома, когда обнаружил, что я беременна.
Джексон изумленно поднял брови.
— Вышвырнул тебя из дома? — не поверил он.
Джорджия глубоко вздохнула:
— Он очень строгий и консервативный человек. Всегда беспокоился о своем добром имени. Его всегда волновало, что другие говорят и думают о нашей семье. Папа был юристом, и все мы должны были вести себя безупречно. Когда моя мать умерла, он не разрешил нам плакать на похоронах.
Джексон изумился:
— Сколько тебе было тогда лет?
— Десять, а Фейт только восемь, — ответила она. — Когда мама умерла, он возненавидел весь мир. У него были Фейт и я, но он отдалился от нас — может быть, потому, что мы так напоминали ему маму и этим причиняли боль. Не знаю, задумалась Джорджия. — Когда я обнаружила, что беременна, то долго не решалась рассказать ему. Но мне пришлось сделать это, и он повел себя именно так, как я и предполагала.
— Разозлился?
— Ужасно… Я думаю, злость — это слишком слабо сказано. — Джорджия потрясла головой, отгоняя мрачные воспоминания о той ужасной ночи. — Он не хотел слушать никаких объяснений, не обращал внимания ни на слезы, ни на мольбы. Ничего не действовало на моего отца.
— Он не хотел узнать, кто отец ребенка? Поговорить с парнем и его родителями? Спокойно все решить?
— Мой парень — его звали Пол Хенли — прекрасно понимал, каков характер моего отца. Папа винил исключительно меня, словно это была только моя ошибка, — горько усмехнулась Джорджия.
— А что твой друг и его семья? Они тебе не помогли?
— Я пошла к Полу за помощью, но он не знал, что делать… и не хотел рассказывать семье. У меня не хватило тогда смелости сказать им самой. Но я сомневаюсь, что это помогло бы. Я уверена, что его родители сделали бы то же, что и мой отец. А Пол дал мне пять сотен долларов и посоветовал не портить себе жизнь, повесив на шею ребенка до окончания средней школы.
— Хорош гусь, — сухо прокомментировал Джексон. Его глаза гневно блеснули. — И что ты сделала потом?
— О, ну… я просто взяла деньги и уехала из города.
Джорджия никогда не говорила так легко о себе и была поражена тем, что доверяет Джексону свои самые интимные секреты. А ведь они практически были незнакомы друг с другом. И вряд ли история ее жизни была ему интересна. Или еще хуже: он решил, что она хочет разжалобить его.
— Это ведь не все, — отвлек он ее от размышлений. — Куда ты пошла? Как ты прожила на пятьсот долларов все то время, пока длилась беременность?
— Я добралась автостопом до Нового Орлеана. У моей мамы была сестра Эллен. Они поссорились с моим отцом после смерти мамы, и он запретил нам поддерживать отношения со всеми мамиными родственниками, — добавила Джорджия. — Но я нашла ее, и она очень обрадовалась мне. Эллен никогда не была замужем и жила одна. У нее была хорошая работа, и она позволила мне остаться до тех пор, пока я не смогу сама обеспечивать себя. — Джорджия замолчала. Она могла рассказать больше, но решила, что сказала уже достаточно. Более чем достаточно. — Если бы не тетя Эллен, думаю, ни я, ни Ной сейчас не были бы здесь, — закончила она.
— Господи, благослови ее за доброту, где бы она ни была, — искренне произнес Джексон.
— Она уволилась и живет теперь в Северной Каролине, — объяснила Джорджия. — Но она приезжает навестить нас по крайней мере раз в год. И они с Ноем переписываются, разве это не здорово?
— Великолепно! Я бы хотел с ней познакомиться.
— Может, ты и встретишься с ней, — предположила Джорджия. — Я уверена, Ной расскажет тете Эллен о тебе в следующем письме.
Джорджия старалась никогда не возвращаться к прошлому, но сейчас ее охватила грусть. Даже с помощью тети было ужасно трудно пережить беременность и роды. Джексон, казалось, слушал внимательно, но нельзя было догадаться, о чем он думает на самом деле.
Так что же он думает о ней? О том, что она забеременела в семнадцать и ушла из дома, что окончила школу и доучивалась дома, не посещала колледж, а только брала уроки писательского мастерства по вечерам. Знал ли он об этом? У него, наверно, несколько дипломов в рамочках на стенах.
Прошлое научило Джорджию вычеркивать из жизни людей, относящихся к ней с безразличием. Странно, но с Джексоном все было иначе. Молодая женщина боялась признаться себе в том, что ее очень волнует его мнение о ней.
— Джорджия? Как ты? — Он придвинулся ближе и нежно сжал ее плечи. — Извини, я не подумал, что разговор о прошлом может причинить тебе боль.
— Нет, все нормально. После стольких лет мне не больно вспоминать об этом. — Она подняла глаза на него. Но выражение сочувствия на его лице сделало ее только несчастнее. — Ну, может быть, чуть-чуть. Все это теперь кажется таким далеким. О прошлом я уже не думаю.