Якушин объяснил — у него в семье большие неприятности. Нелады.
— Спору нет, — с горечью добавил он, — я рабочий в мебельном магазине. Обыкновенный работяга. А жена — техник, с отличием техникум закончила. Но зачем же нос задирать?
Якушин стал рассуждать.
Что, собственно, она имела в виду? Кто? Теща. Вокруг поднялся хохот. Закричали:
— Якушин! Зятек!.. Иди-ка лучше работай. План не дашь — теща тебя совсем заест.
Им было весело.
И только один сердобольный (из покупателей), услышав краем уха жалобы Якушина, стал утешать. Он был из тех покупателей, что часами толкутся в мебельном. Он ничего не покупал. Он никуда не спешил.
— Крепись! — говорил он Якушину.
Он дышал на Якушина портвейном и еле стоял на ногах. И утешал:
— Запомни, юноша, теща всегда была и будет недовольна зятем. И это правильно. Мудро.
— Почему?
— Потому что в этом — закон жизни. Зять любит взять.
Но тут появился начальник Якушина и сказал, что закон жизни совсем в другом — в труде, мой милый, в труде, и нечего так долго прохлаждаться.
— Где, я спрашиваю, ты находишься, — вспылил начальник, — на работе или нет?
Якушин молчал.
— Может, ты в Сочи приехал?
Якушин никогда не был в Сочи, но понял, что это что-то обидное.
— Я знаю, что не в Сочи, я в Москве, — буркнул Якушин.
— Спасибо. А я где нахожусь? — спросил начальник.
— И вы в Москве.
— Спасибо, родной. Значит, мы оба сейчас в Москве — а что же мы тут делаем?
— Работаем.
— Разве? — И он стал сверлить Якушина глазами.
Якушин вздохнул и отправился грузить «Веронику», лучший из гарнитуров. На этот раз пришлось заняться не только погрузкой, но и доставкой — это тоже входило в работу Якушина.
Ехали куда-то в Сокольники, проезжали район, в котором жил Якушин. Вот его дом. С тещей и с женой. А это… это дом Зои.
Дом Зои промелькнул и тоже остался позади.
Женат Якушин был ровно год. А до этого довольно долго дружил с Зоей. То есть как дружил — иногда они гуляли по улице, а иногда он заходил к ней поговорить о жизни. Зоя была симпатичная.
За неделю до своей свадьбы Якушин пришел и несколько виновато рассказал Зое. При этом покраснел. И глаза спрятал:
«Кто знает, Зоя… Может быть, неправильно я поступаю. Может быть, мне надо было жениться на тебе, Зоя».
Зоя рассмеялась:
«Да ты, я вижу, чудак».
«Чудак?»
«Конечно!»
У нее и в мыслях не было выйти за Якушина. Она собиралась замуж за некоего Леонтия.
Но Якушин ничего этого не знал — он решил, что Зоя смеется потому, что не хочет показать, что она обижена. Не хочет туманить его счастье.
Пива он все же выпил — сразу после работы, — но на душе легче не стало. Он выпил еле-еле одну кружку, больше не потянул. Да и стоянье у палатки показалось ему скучнейшим делом. Он с трудом выстоял такую очередь.
— Пей еще. Пей, — уговаривал дружок Валера.
— Нет.
— Почему?
— Да ну его — горькое.
Дружки захохотали:
— Неужели горькое, а?.. Пусть, пусть идет домой. А то теща очень заругается.
Но Якушина на этот крючок не подденешь — пить он больше не стал. Он простился с ними. И пошел.
Было грустно. По пути домой Якушин решил, что, пожалуй, заглянет сначала к Зое, — в его молодом мозгу стал вырисовываться кинофильм, в котором Якушин изменял своей жене Гале в первый и последний раз в жизни. Это было оправданно, потому что это было от горя. От большой обиды. От незаслуженной обиды, разве нет?
Но, подходя к дому Зои, он одернул себя — нет, он не сделает этого. Он человек, а не тряпка. Он не тонкая рябинка. Он просто и по-дружески откроет Зое свою беду, вот и все.
Первое, что сделала Зоя, — расхохоталась.
— Боже, как от тебя пивом несет! — сказала она, открывая дверь.
Зоя знала, что Якушин не из тех, кто выпивает.
— Что произошло?
— Я расстроен, Зоя.
— Чем?
И он рассказал, как услышал от тещи обидную фразу.
Зоя фыркнула:
— Какой ты глупый, Якушин.
Но он стоял на своем:
— Может, теще не нравится, что я мало книжек читаю?
— Понятия не имею.
— А может, ей не нравится, что я на мебели работаю?.. На мебели бывают калымщики. Но ведь я не калымщик?
Зоя опять засмеялась. Она знала, что Якушин чудачок. А сейчас ей даже подругу захотелось позвать, чтоб и та посмотрела, какие бывают чудаки.
Зоя стала удерживать Якушина. Потому что в голову ей пришла другая мысль — вот-вот должен был прийти Леонтий, за которого она собиралась замуж, он любил все веселое и чудное.
— Посиди, Якушин, — просила Зоя и строила глазки.