Дашенька навещала мать, и та жалела ее больше, чем всех остальных, мать постарела, жила одна — дряхлеющая все больше, она была очень довольна детьми. Кроме Дашеньки, у всех было высшее образование.
И мать говорила. Жалеючи:
— Бесталанная ты моя.
Мать считала, что Дашеньке в жизни не повезло. И вздыхала.
В скором времени Дашенька оставила свою корректорскую, судьба улыбнулась — после случайного разговора директор института предложил Дашеньке быть его секретарем, такой вот жест. Директор вообще был человек с собственным взглядом на жизнь и не из робких. Он, например, любил украшать стены своего кабинета дорогими картинами. И очень уважал статуэтки из темной бронзы — одна из них была его любимой, она изображала пахаря с сохой. И еще ему хотелось, чтоб в предприемной сидела хорошенькая молодая женщина.
Зарплата Дашеньки выросла в полтора раза, а директор был стар и добр, чего же еще. Всякие там срывы, и заскоки, и грешки были для директора делом глубокого прошлого. Дашенька сначала разузнала про это. И только лишь затем дала свое согласие.
— Боязно как-то, — говорила она знакомым женщинам.
— Почему?
— Ну все-таки. Секретарша — это секретарша.
— Глупости, девочка!.. Вот увидишь — все будет прекрасно.
— А работа — не будет ли трудно?
— Не волнуйся. У него на стреме полным-полно референтов — не волнуйся, девочка.
Дашенька и сама знала, что трудно ей не будет. Она просто так спрашивала. Из скромности.
Андрей работал дома, его тема и выводы были настолько важны, что его начальник и всякие уважаемые люди освободили Андрея и бессрочно отпустили его. «Трудись дома. В наилучших условиях», — сказал ему начальник. Андрей все более становился теоретиком. Предполагалось, что он не должен терять время на проезд туда-сюда. И даже зарплату ему носил старенький почтарь.
А у Дашеньки в эти дни была запарка, и она не осмелилась взять больничный, чтобы создать мужу наилучшие условия, и потому на ее секретарском столе нет-нет и заливался телефон.
— Алло.
— Дашуля, это я, Андрей. Скажи-ка мне быстро, манка — это белое и сыпучее?
— Да. Только не спутай с мукой.
— Ты, кажется, велела на пол-литра молока — две с половиной ложки манки.
— Да.
— Ты уверена, Дашуля?
— О господи, ну конечно уверена!
Андрей к этому времени впал в известную беспомощность — слишком привык к жене, ничего не умел, ничего не запоминал. Он пугался теперь и мало-мальской заботы — а стукнуть ему должно было вот-вот тридцать, и был он на семь лет старше Дашеньки.
Он звонил опять. В голосе была радость первооткрывателя:
— Дашуля! Милая!.. Я только что засыпал манку.
— Хорошо, родной.
— Я засыпал. Я уже помешиваю. Я помешиваю большой ложкой, слышишь, Дашуля?
И некоторое время Андрей держал телефонную трубку в непосредственной близости от кастрюльки. Чтобы жена слышала. И чтобы подсказала, если что-то булькает не так.
Дашенька была вся внимание, она записывала людей на прием. Она согласовывала день и час. Она беседовала. Она входила время от времени к шефу с кратеньким докладом — кто явился, и с каким вопросом, и согласен ли подождать хоть бы десять минут.
— Дашенька! — Это опять звонил Андрей. — Дашенька! — он прямо-таки кричал в телефонную трубку. — Каша никак не загустеет. Вроде бы сварилась, но не загустевает… Никак!
— Ешь незагустевшую, родной, — мягко говорила Дашенька. Она никогда не выходила из себя.
Примчавшись домой, Дашенька радостно поцеловала его — отощавший Андрей сидел за столом, писал, чертил, курил, а вокруг был вдохновенный беспорядок — на столе, на тахте, на паркете пола лежали его бумаги.
Картинка была родная и привычная, та же, что и вчера, и позавчера — но не совсем. Потому что с кухни тянуло жареным мясом.
— Привет!..
Оказалось, что зашла в гости подруга Вика. И хозяйничала.
— Что же ты, дорогая, своего мужика голодом моришь? — спросила Вика.
— Да так, — несколько смутилась Дашенька. — Дела…
— Нельзя, дорогая… Или ты забыла, что сердце мужчины и его желудок, в сущности, один и тот же орган?
— Я не забыла…
— Смотри — а то найдется другая, которая ему это напомнит.
Дашенька и впрямь на полминуты взволновалась и оглянулась на мужа — слышал ли?.. Но Андрей не слышал: он был в шоке, он сидел, как сидит деревянный истукан в музее. Запах мяса сводил его с ума. Андрей не слышал, и не видел, и не понимал.
Дашенька выставила подругу Вику как можно быстрее. За чаем Вика все-таки пыталась завести разговор.