— Это геологическая карта… — начала она, снова сворачивая ее, но Чарльз сказал, что хотел бы взглянуть на нее.
— Но это геологическая карта, — повторила она. — Вы разве что-нибудь знаете о геологии? Если знаете, то я объясню вам эту карту, а если нет, то вам будет неинтересно.
— Я думаю, что моих знаний достаточно, чтобы понять твои объяснения, — неожиданно резко ответил Чарльз.
— Если вы обладаете даже незначительными знаниями о предмете, то этого будет достаточно, чтобы вы все поняли. — Она провела рукой по карте с бессознательной нежностью и добавила: — Я обещаю не вдаваться в технические подробности.
— Это очень мило с твоей стороны.
Кэти не могла не заметить сарказма в его голосе и с недоумением заморгала. Но карта вскоре поглотила все ее внимание, она заговорила с такой уверенностью, которую могло дать только совершенное владение предметом. Ее голос звучал низко и нежно, словно шелест ветра в еловых ветвях или музыка водопада, весело скачущего по скалам. Ни одного грубого звука никогда не издавало это грациозное и дикое существо.
Наконец она остановилась и посмотрела на него.
— Итак, теперь вы кое-что узнали о строении скальных пород в моей долине. Надеюсь, я вам не наскучила?
— Вовсе нет. — Взгляд Чарльза снова устремился на карту. — Но ты ничего не сказала об этих маленьких метках вот здесь. Что они означают?
— Опасные места — вы хотите, чтобы я объяснила вам, что это означает?
— Я приблизительно представляю, что это может означать.
— Несколько лет назад Поль провел самые тщательные исследования этого района, тогда поверхностные слои почвы были смыты обильными дождями. Он обнаружил, что берег крайне нестабилен. Вы видите эти песчано-глинистые соединения, о которых я уже упоминала?
Он кивнул, его взгляд был странно насторожен.
— Здесь недавно случился оползень.
— Как ты узнала об этом? Я не думаю, что его можно увидеть из твоего коттеджа.
— С помощью бинокля его можно увидеть.
— Так, значит, вы следили за всем, что происходило, с помощью бинокля?
— Нас с Полем это интересовало, — призналась она, и мягкий румянец залил ее щеки. — Но это было вполне естественно. — После небольшой паузы она добавила: — Этот мужчина — тот, который отвечает за строительство водохранилища, — он должен быть чем-то вроде геолога, но он…
— Что-то вроде геолога! Что ты хочешь этим сказать?
Кэти непонимающе уставилась на него, потом беспомощно взмахнула руками.
— Ну, геологом. Но он не такой уж умный, если честно, он просто некомпетентен и не может руководить таким проектом.
— Какие у тебя причины, чтобы так говорить? — Голос Чарльз стал ледяным.
Кэти снова прищурилась перед тем, как ответить:
— Если бы он знал свое дело, то мог бы предусмотреть этот оползень.
— Возможно, он предполагал его, — возразил Чарльз все тем же ледяным тоном, но Кэти яростно затрясла головой:
— Он не мог, потому что… — Она замолкла, на ее лице появилось выражение ужаса. — Неужели вы на самом деле считаете, что он предвидел этот оползень?
— Любой, кто отвечает за подобный проект, должен знать свои обязанности. Да, я уверен, что он не исключал возможность оползня.
— Значит, он еще хуже, чем я предполагала! — выпалила она. — О, вы даже не представляете себе, какой он негодяй, дядя Чарльз!
Вокруг его рта напряглись мышцы, и прошло довольно много времени, прежде чем он ответил:
— Возможно, ты скажешь мне, в чем тут дело?
— Двое мужчин чуть было не погибли из-за этого оползня.
— Погибли? Могу я узнать, откуда ты получила эту информацию?
— Сторож — мой друг, и он рассказал мне о мужчинах, которые провалились. Я полагаю, — продолжала она звенящим от негодования голосом, — что этот авантюрист обязался закончить работу к определенному сроку, и если не сможет выполнить ее, то потеряет деньги. Поэтому он намеренно позволил людям продолжать работы в этом месте. Разве вы не согласны, что это очень дурно, если, как вы сказали, он предполагал, чем это может закончиться?
Губы Чарльза плотно сжались, его взгляд был холоден. Не обратив внимания на ее вопрос, он заметил, что мужчины могли работать там вопреки приказу руководства. Затем он более мягким голосом попросил ее показать ему другие карты ее отца. Она показала ему несколько карт, и снова у нее сложилось странное впечатление, что он немного разочарован, и, когда, в конце концов, Чарльз спросил, есть ли еще какие-нибудь карты, Кэти с удивлением подняла на него глаза.
— Нет, правда, есть еще карты, но они касаются зоны известняков. Вы хотите их увидеть?
Чарльз, нахмурившись, покачал головой.
— Мне показалось, что ты сказала, будто твой отец нанес на карту почти всю зону крупнозернистого песчаника.
— Это так, и мне казалось, что все карты здесь. Они, наверное, где-то в другом месте… — Она замолчала в легком недоумении. — Не понятно, где же они могут быть. Надеюсь, что я не сожгла их вместе с мусором из коттеджа.
— Надеюсь, ты это не сделала? — Его голос прозвучал необычно резко, так, что она снова бросила на него удивленный взгляд:
— Вряд ли я могла это сделать… но миссис Фостер тоже жгла какие-то бумаги. Будет ужасно, если карты попали в огонь. Они были такие красивые, к тому же это единственные карты, на которых были отмечены зоны нестабильности, — по крайней мере, Поль говорил, что других карт нет.
Она сворачивала карты, чувствуя странное разочарование, не понимая, на что сердится Чарльз. Когда карты были аккуратно сложены на ковре, он коротко заметил, что ей пора идти спать.
— Но я не устала. Я хотела бы остаться. Расскажите о Берил.
— Ей всего двадцать шесть лет, поэтому я не вижу причин, почему ты не можешь называть ее так. Миссис Блайт можешь звать тетя Мойра. А теперь отправляйся в кровать.
— Я сказала, что хотела бы остаться, — твердо повторила она. Поль даже и мечтать не мог о том, чтобы указывать ей, когда отправляться спать. Она пойдет тогда, когда почувствует себя усталой. — Я все равно не засну, если лягу прямо сейчас. Мы редко ложились спать до полуночи.
Взгляд Чарльза стал надменным и жестким; Кэти опустила глаза на свои руки.
— Мы должны выяснить кое-что прямо сейчас, — холодно произнес он. — Я не потерплю никакого неповиновения, Кэти. Ты должна научиться делать так, как тебе велят.
Она нагнулась, чтобы поправить одну из карт, лежащих на ковре.
— Возможно, нам стоит поговорить об этом, — предложила она примирительно, но твердо. — Поль учил меня, что никто не вправе навязывать свою волю другому человеку. Я никогда не позволю, чтобы мне диктовали, что мне делать… о, не подумайте, что я неблагодарна, — поспешно добавила она, — но, пожалуйста, постарайтесь понять. Я никогда не делала то, чего не хочу.
Сбросив ее руки со своего колена, Чарльз откинулся в кресле и стал рассматривать ее в ледяном молчании до тех пор, пока она, нахмурившись, снова не опустила голову.
— Неужели ты на самом деле вообразила, что можешь продолжать делать только то, что тебе нравится? — довольно мягко поинтересовался он.
Она на мгновение задумалась, а потом ответила:
— Я не собираюсь делать ничего дурного или возмутительного, дядя Чарльз.
— Спасибо и на этом! Ты будешь делать то, что велю тебе я. Мы живем в цивилизованном обществе, и каждый из нас в той или иной мере должен подчиняться воле окружающих. В мире воцарился бы полный хаос, если бы каждый принялся делать только то, что ему нравится!
Кэти не замечала ничего хаотического в той жизни, которую они вели на торфяниках, а ведь люди там делали только то, что было угодно их душе.
— Может, вы злитесь из-за того, что я слишком много болтаю? — вдруг пришло ей в голову. — Может, я надоела вам и поэтому вы приказали мне уйти?
— Нет, Кэти, дело не в этом, — устало возразил он. — Я просто принимаю во внимание то, что у тебя был тяжелый день, поэтому чем раньше ты заснешь, тем лучше.
В таком случае, заверила его девушка, она спокойно может остаться, так как ничуть не утомлена. Если честно, то сегодня был просто выходной, если сравнить это с обычными днями, когда они лазили с Полем по скалам.