— Поблагодари своего святого ангела-хранителя за то, что остался жив, — посоветовала бедолаге Катарина.. — И с этих пор не броди по ночам, а оставайся дома, с женой и детьми.
— Так я и сделаю, ваше величество, — пробормотал Пирс, кивая и кланяясь. — Так и сделаю.
— Смотри же. А теперь ступай домой.
Крестьянин кивнул еще раз и поспешил ретироваться из королевских покоев.
В комнате снова воцарилась тишина. Король задумчиво уставился на пламя в камине, королева смотрела на короля, а сенешаль — на них обоих.
Наконец Туан перевел взгляд на сэра Мариса:
— Ты славно поступил, сэр Марис, что сразу привел к нам этого человека.
Сэр Марис поклонился.
— Но о скольких подобных происшествиях ты нам не рассказывал? — спросил Туан.
Сэр Марис замер с опущенной головой. Через пару мгновений он решился медленно распрямиться.
— О трех, ваше величество. Первой была девица, которая божилась, будто ее желал изнасиловать призрак одного крестьянина и что ее спасло только распятие. Вторым — медник, который уподобился изготовляемым им кружкам и перебрал эля. Третьим — деревенский простак. Этот клялся, что на него бросилась пука — светящаяся лошадь — и гналась за ним, покуда не завиднелись огни города.
— И эти трое — единственные, кто видел духов?
— Да, но… — Сенешаль растерялся.
— Всякий раз ты имел причины усомниться в правдивости этих рассказов, — заключила Катарина и улыбнулась старику.
— Такие причины имелись, ваше величество, — смущенно согласился сэр Марис.
— Тебе не стоит бояться говорить нам правду, сэр Марис, — сказал Туан и не стал делать паузу, чтобы Катарина не взялась отчитывать старого рыцаря. — Но на сей раз чудовище видели и другие.
— Да, ваше величество, много других людей. И слышали его лай и вой.
Туан кивнул:
— С этих пор рассказывай нам про любые подобные случаи, если даже они тебе покажутся плодами разыгравшегося воображения безумцев. Благодарим тебя, сэр Марис, и доброй тебе ночи.
Старик поклонился и вышел.
Несколько минут Туан сидел молча и неподвижно, держа за руку Катарину. Наконец он пробормотал:
— Никогда прежде в Раннимед не наведывались духи, дорогая моя супруга.
— Никогда, — подтвердила Катарина так тихо, что Туан едва расслышал. — Какие же злые силы ополчились против нас, господин мой?
— Какие — вот именно? — задумчиво вопросил Туан. — И откуда они взялись?
11
О нет, милорд, — возразила баронесса Реддеринг. — Мы очень… разволновались, когда старик Адам рассказал нам о вести, разлетевшейся по нашему приходу.
— Старик Адам? — нахмурился архиепископ. — Разве не брат Феликс рассказал вам об этом?
— Нет, не он. — Баронесса удивленно взглянула на него. — Старик Адам.
— Вот как? — Архиепископ пытливо взглянул на камердинера. — А ты откуда узнал об этом, Адам?
— От брата Феликса, милорд, когда он пришел к воротам поместья, — с мрачным удовлетворением ответствовал Адам. — Он бы мне не сказал, да только я от него не отставал. Ну, так я его допек, что он мне все и выложил.
— Что ж, я не склонен его винить, — вздохнул архиепископ. Он хорошо знал характер старика Адама. И все же раздражение ему удалось скрыть с трудом. — Готов поклясться: только такой же упрямец, как ты, смог бы скрыть от тебя секрет. Но как же вышло, что он тут же не пошел и не поведал об услышанном ее светлости?
— О, да потому, что я его послал куда подальше, — едва заметно усмехнулся Адам. — Зачем он сдался, если я и сам мог ее милости все рассказать?
— Адам! — ахнула леди Мейроуз в ужасе, а архиепископ только вздохнул.
— Стало быть, то, что я дал ему приказание, тебе оказалось безразлично? Да что я спрашиваю? Все и так ясно.
Адам был готов ответить, но баронесса опередила его.
— Хватит, Адам. Ты свободен. — Она махнула рукой и отослала слугу. — Мы с внучкой желаем остаться с глазу на глаз с аб… архиепископом.
Она слегка покраснела и склонила голову, глядя на гостя.
— Как прикажет ваша светлость, — проворчал Адам и развернулся к двери.
Архиепископ ответил баронессе на поклон и улыбнулся.
— Благодарю вас, леди, за то, что вы произнесли мой новый титул.
Леди Мейроуз посмотрела на бабушку:
— Вам следует рассчитать старика Адама, бабушка, назначить ему содержание, и пусть он живет в каком-нибудь маленьком домике подальше от нашего поместья. Он стал настолько сварлив и дерзок, что я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не закричать на него!