— Горит, папочка. А чем же мы позавтракаем?
Что ж, можно было недурно поупражняться. Род сдвинул брови, его взгляд стал отрешенным, и он сосредоточился на мыслях всего живого вокруг: червей, енотов, оленей… и нашел! Заблудившаяся курица. Она только что снесла очередную пару яиц. Род еще глубже погрузился в псионный транс, почувствовал приток сил и пожелал, чтобы яйца оказались здесь…
Послышался негромкий хлопок, и что-то легло на ладони Рода. Опустив глаза, он увидел в собственных руках четыре аккуратных гладких белых овоида.
Где-то в глубине леса курица, некогда бывшая домашней, испустила изумленное и, пожалуй, даже возмущенное кудахтанье.
Через час жестянщик и его дочка вошли в деревеньку, где дома стояли по кругу. Деревни такого типа носили гордое название «гамлет». Узнай об этом меланхоличный принц датский, он бы, без сомнения, дал волю праведному возмущению. Жестянщик и девочка весело улыбались, горшки и сковородки, которые они несли, весело бренчали и звенели. При этом разум у них обоих был открыт нараспашку: они внимательно следили, нет ли у кого из крестьян мысли запустить в них чем-нибудь из кухонной утвари, а также памяти о недавнем явлении призраков или чудищ. Не забывали Род и Корделия мысленно искать других эсперов. В этой деревне Роду даже не пришлось запеть свою рекламную песенку: все население и так уже собралось на кружке утоптанной земли, служившем площадью для собраний. Люди о чем-то ожесточенно переговаривались. Корделия вытаращила глаза.
— Папа… А разве этим людям не положено сейчас быть на поле?
— По идее в это время дня они как раз там и должны находиться, — кивнул Род и нахмурился. — Значит, стряслось что-то нешуточное. Может быть, как раз то самое, что мы ищем — очередное явление чудовищ?
— Может быть, — согласилась Корделия. На несколько мгновений она стала задумчивой и отрешенной, но затем покачала головой. — Не могу выделить ни одной отдельной мысли, папа. Все так перемешано.
— Что ж, тогда прибегнем к старому испытанному способу. — Род подошел к толпе и потрогал одного из крестьян за плечо. — Привет тебе, дружище! Что у вас тут такое приключилось, а? Из-за чего весь этот сыр-бор?
— А ты не слыхал? — Крестьянин обернулся, увидел жестянщинка и неприязненно поморщился. — Чтобы жестянщик не знал, что тут творится, — вот уж диво! Ну так я тебе скажу, какие у нас вести! Архиепископ — ну, тот самый, что прежде аббатом звался, — издал новый указ.
Род мгновенно насторожился и мысленно окружил себя защитным полем.
— И что же он теперь новенького указывает?
— А то, что всякий, кто не верен Церкви Грамерайской, — еретик!
Корделия возмущенно засверкала глазами, а Род только стоял, сохраняя бесстрастное выражение лица. Наконец он провещился:
— Еретик, значит.
— Угу, — ухмыльнулся крестьянин. — И тогда — анафема ему, во как.
Отдельные мысли Роду удавалось прочесть не легче, чем Корделии, но зато он сразу ощутил, как закипели страсти вокруг него. Волнение, восторг, страсть к насилию…
— Так вы все тут к Грамерайской Церкви принадлежите?
— Точно. Потому как наш господин, граф Флоренцо, повинуется своему господину, герцогу ди Медичи, ну а тот слушается архиепископа.
Тут крестьянин нахмурился. Видимо, приход незнакомцев в такой день в конце концов показался ему подозрительным. Заметив выражение его физиономии, несколько крестьян, стоявших рядом с ним, обернулись и уставились на Рода и Корделию. Через несколько минут на площади воцарилась тишина. Все не спускали глаз с пришельцев. Корделия почувствовала, как враждебны взгляды крестьян, и прижалась к отцу.
Широкоплечий мускулистый крестьянин с тронутыми сединой волосами протолкался к Роду и девочке.
— Я — деревенский староста, жестянщик. А ты что за человек будешь?
Род ответил:
— Еретик.
— Я думала, тебя повесят, папочка.
— Скорее меня должны были бы сжечь на костре — именно таково наказание за ересь. Но у меня твердая убежденность в том, что они сильно переигрывают.
— Слава Богу, что мы не переиграли!
— Нет, мне не стоило так рисковать. Слава Богу, что одной из крестьянок потребовался новый кухонный горшок.
— Ага, и еще хорошо, что прибежал поваренок из замка. — Корделия покачала головой. — Как нам повезло, что тамошней поварихе понадобились две сковороды и жаровня. Но кто бы мог подумать, что поваренок купит посуду у еретика?
— Что тут скажешь? Видимо, людям свойственно прежде всего думать о делах повседневных, а уж потом решать вопросы сохранения истинной веры. И все-таки приятно было удалиться от этой толпы, пока она не перешла к религиозной теме. — Род оглянулся на оставшийся позади замок. — Но должен признаться, что, наверное, это первый случай, когда жестянщик не остался закусить после удачной торговли.