13
Поужинать? В кабачке? Это что-то новенькое!
— Папа, не говори глупостей! — Корделия потянула его за руку. — Какое же «новенькое», когда ты всего одну ночь переночевал не дома?
— Это с тобой — одну ночь. А еще две мне пришлось проваландаться с твоим братцем.
— А он мне говорил, что это он с тобой… валандался, — фыркнула Корделия. — Пойдем, пап. А может, ты не хочешь со мной ужинать?
— Да нет же, очень хочу! Тем более что не придется гоняться за главным блюдом, ловить, ощипывать… — Род остановился у двери и с поклоном уступил дочери дорогу. — После вас, мадемуазель.
— Благодарю вас, сэр, — в тон ему ответила Корделия, вздернула подбородок и гордо переступила порог.
Войдя, отец и дочь оказались в обычной атмосфере придорожного трактира. Большинство посетителей были крестьянами, коротавшими часок-другой в компании с друзьями, подальше от сварливых жен, после тяжелого трудового дня. Большей частью завсегдатаи трактира не ели, а выпивали. Род заприметил столик у стены, не слишком далеко от двери. Он отодвинул стул и слегка поклонился дочери, когда та села, — словом, выдал полный набор галантности. Наградой ему была лучезарная улыбка. Род обошел вокруг стола и сел напротив Корделии. По привычке он огляделся по сторонам, чтобы убедиться, что с этого места хорошо просматривается дверь и вход в кухню, и тут же заметил, как в трактир вошел человек в зеленом камзоле лесничего и подсел к небольшой компании. Славно было оказаться там, где все друг дружку знают — при том условии, конечно, что здесь не недолюбливали чужаков. Хозяин трактира с приветливой улыбкой устремился к новым гостям. Род смотрел на него и думал о том, что он непременно выставил бы их за порог, если бы они с Корделией не умылись как следует, не сменили одежду и не припрятали в лесу свои горшки и сковородки. Теперь же, видя перед собой более или менее зажиточных людей, хозяин довольно потирал руки и улыбался.
— Чего изволите, люди добрые? — осведомился он.
— Супа? — проговорил Род и вопросительно посмотрел на Корделию. Она кивнула и улыбнулась. Род спросил у хозяина: — А чем ты сегодня потчуешь?
— Гороховой кашей, добрый человек.
— Она горячая?
— Само собой. — Хозяин нахмурился. — А какой же ей еще быть?
— Ну, некоторые любят холодную. С хлебом, конечно. А мясо есть у тебя?
— Только курица, сударь. Давно не неслась она, вот и пришлось ее оприходовать.
— Что ж, тогда нам по миске куриной похлебки и еще миску горячей гороховой каши. И кружку эля.
Род заметил, что лесничий перешел к другому столу и там тоже беседует с завсегдатаями.
— А девочке вашей тоже эля принести?
— М-м-м? Нет-нет, рановато ей еще.
Хозяин улыбнулся, кивнул и поспешил в кухню. Корделия одарила отца свирепым взглядом.
— Никакого эля, пока тебе двадцать не исполнится, — покачав указательным пальцем, заявил Род. — И мне положительно все равно, что пьют другие девочки твоего возраста.
— Даже грудным детям порой дают ложечку эля, папа!
— Угу, а к пятнадцати годам они становятся законченными алкоголиками. Нет, моя милая, питательная ценность — это еще не все.
— Вы с мамой… Вы просто сговорились против нас!
— Ничего подобного. Просто-напросто кое-какие вопросы мы обсуждаем загодя. — Род следил взглядом за лесничим. Тот встал и перешел к третьему столу. Похоже, он тут пользовался популярностью. — Отлично, вот и наш ужин.
Трактирщик поставил перед Родом и Корделией миски с супом, а большую миску с кашей — посередине стола. Похлебка оказалась с куриными клецками. Род довольно улыбнулся, когда трактирщик водрузил перед ним большую кружку эля.
— Спасибо тебе, хозяин, — сказал он и выложил на стол серебряную монету. Трактирщик взял ее, попробовал на зуб и довольно ухмыльнулся.
— И тебе, сударь, спасибочки.
— Да не за что, — отозвался Род и, проглотив первую ложку похлебки, добавил: — Поблагодари от меня ту кудесницу, которая так славно потрудилась, чтобы оживить старушку-квочку.
— Мою женушку, что ли? — На мгновение трактирщик нахмурился, но тут же просиял. — А-а-а, ты про курицу говоришь! Ну, это мы, конечно, жене скажем. Приятного вам аппетита.
Он отвернулся и поспешил в кухню.
Лесничий тем временем перебрался к четвертому по счету столу.
Корделия вдохнула ароматный пар, блаженно улыбнулась, взяла кусок хлеба, намазала его маслом и, посмотрев на отца, вдруг улыбнулась.
— Куда ты смотришь, папа?