— На лесничего, — негромко ответил Род. — Ну знаешь, это такие люди, которые охраняют леса от браконьеров. За несколько минут он успел уже четыре стола обойти и поговорить с народом. На настоящий разговор это не похоже. Ага… Вот уже первые из тех, с кем он говорил, уходят… А те, что за вторым столом сидели, торопливо приканчивают еду.
— Он им что-то сообщил, — широко раскрыв глаза, заключила девочка.
Род кивнул:
— Велел куда-то идти. Думаю, и нам стоит пристроиться в хвосте.
— Вот это да! — воскликнула Корделия и тут же опасливо вжала голову в плечи и огляделась по сторонам. — Приключение! — прошептала она еле слышно.
Роду хотелось надеяться, что приключение предстояло не слишком опасное.
Двадцать минут спустя отец и дочь уже осторожно шагали по оленьей тропе посреди леса. Ни позади, ни впереди них никого не было видно. Корделия смотрела вперед отрешенным взглядом.
— Я слышу впереди любопытные мысли, папа, — сообщила она через некоторое время.
— Любопытные — в смысле странные? Или ты хочешь сказать, что крестьяне пока сами не понимают, что происходит?
— Последнее, папа. И еще… они чего-то побаиваются… О папа! Никакой опасности нет!
— Может, и нет, но рисковать не стоит. — Род подобрал с земли более или менее прямую хворостину, привязал к ее концу пучок травы и подал Корделии. — Слетай вперед, ладно, Делия? Так ты лучше увидишь, что там к чему.
Вид из окна кабинета архиепископа радовал глаз: под ярким полуденным солнцем с десяток рыцарей, при каждом из которых насчитывалось по шестеро оруженосцев, отрабатывали приемы ведения боя на лугу за монастырской стеной.
— Разве это зрелище не согревает ваше сердце, милорд? — спросил брат Альфонсо.
— О, согревает, конечно, — отозвался архиепископ и лучисто улыбнулся, любуясь герцогом Медичи, одетым в доспехи и мчащимся по полю с копьем наперевес навстречу одному из его рыцарей.
— Вряд ли они удовольствуются одними упражнениями, — заметил брат Альфонсо. — Скоро это может им прискучить. Им нужен боевой поход, милорд, поход против короля. Либо надо распустить их, чтобы они вернулись в свои уделы.
Но архиепископ не был склонен разделять пессимистические настроения своего секретаря.
— Спокойствие, спокойствие, любезный брат Альфонсо. Если они удовлетворят свои желания без кровопролития, они будут радоваться сильнее.
Выражение лица брата Альфонсо осталось настолько мрачным, что можно было не сомневаться: сейчас он скажет какую-нибудь очередную гадость. Но архиепископ опередил его. Он радостно вскричал:
— Смотри! Еще один отряд! — Однако он тут же нахмурился и более пристально вгляделся вдаль. — Но это странно… Ни гордо реющих знамен, ни сверкания доспехов…
Брат Альфонсо прищурился:
— Это мулы, милорд, а не боевые скакуны. Все до одного мулы, кроме первой лошади… Верховая лошадь… Дамское седло…
— Это леди Мейроуз! — вскричал архиепископ, и лицо его озарилось радостной улыбкой. Несколько секунд он любовался стройной фигурой своей духовной дочери, затем развернулся к двери.
— Эй, ключник! Брат Анхо!
Монах вошел и поклонился:
— Слушаю, господин мой.
— К воротам подъезжает леди Мейроуз со своей свитой! Впусти их и проведи ее сюда!
Брат Анхо вытаращил глаза:
— Господин мой! Женщина… в стенах…
— Делай, как тебе приказано, слышишь? — с неожиданной яростью вскричал архиепископ. — Или стоит напомнить тебе об обете повиновения? Впусти ее и проводи сюда!
Брат Анхо побледнел, сглотнул подступивший к горлу ком, попятился, поклонился и исчез.
Брат Альфонсо наблюдал за этой сценой, едва заметно усмехаясь.
— Ах, как хорошо, что она приехала! — воскликнул архиепископ, потирая руки. — Вот только не пойму, что стало причиной ее визита?
Это выяснилось буквально через несколько минут, когда брат Анхо вновь появился на пороге — бледный, с поджатыми губами.
— Милорд архиепископ, леди Мейроуз, — объявил он и, отступив, дал дорогу даме.
— Леди Мейроуз, как мило с вашей стороны навестить меня! — Архиепископ взял протянутую руку дамы и поцеловал ее. — Чему я обязан такой великой радости?
— Тому, что на лугу перед вашей обителью мало-помалу собираются войска, ваше преосвященство, — с улыбкой отвечала Мейроуз. — Мы с бабушкой подумали о том, что воинов следует получше кормить, вот она и послала меня к вам с тем провиантом, какой нам удалось собрать.
Если у брата Альфонсо и были сомнения на тот предмет, кто кого уговорил — бабушка внучку или наоборот, он оставил их при себе. Он только ослепительно улыбнулся, когда архиепископ, сделав широкий жест, указал на него и проговорил: