Эльза кричала не переставая. Она чувствовала, что вот-вот лишится рассудка от ужаса, но из-за деревьев к ней уже спешила молодая женщина — крестьянка примерно ее возраста. Раскинув руки, она повторяла:
— Ох, бедняжка, бедняжка! Что же они натворили с тобой — эти гадкие мужчины! — Эльза сразу умолкла и в изумлении уставилась на женщину. Та подошла ближе — воплощенное сочувствие — и принялась приговаривать: — Бедняжка Эльза! Бедненькая, бедненькая!
Эльза растерянно шагнула вперед… и упала в объятия незнакомки. Она рыдала и рыдала, но мало-помалу начала успокаиваться, приходить в себя и понимать, что ужас позади.
— Ну и скандал, Марла! — воскликнула женщина, шагавшая по деревенской площади с ведром.
— Уж скандал так скандал, Риллис! Чтобы их величества так оскорбили аббата! — отозвалась Марла и перехватила свое ведро в другую руку.
— В смысле — архиепископа, — скривилась третья женщина, Матильда. — Ежели уж вы хотите сказать, что их величества кого-то оскорбили, так оскорбили они архиепископа. Так его теперь следует называть.
Крестьянки прошли мимо козла, и тот, завидев их, заблеял.
— Неохота мне его так называть, Тильда, — нахмурившись, покачала головой Марла. — Кто его архиепископом назначил? Он сам и назначил.
— А что же он, права такого не имеет, Марла? — требовательно вопросила Риллис. — Он самый главный священник у нас в стране!
— Ну, тогда и твой муж может взять да и объявить себя сквайром, Риллис. И что же, он сквайром сразу станет, да?
Женщины добрались до колодца.
Риллис расхохоталась и прикрыла рот ладонью.
— Ох, Марла! Ты заставила меня смеяться над моим собственным мужем! Почему бы тебе про своего не сказать?
— Да потому, что ее Рольф себя никем провозглашать не станет, — буркнула Матильда и поставила ведро на край колодца. — А уж у моего Джека гордости столько, что он даже пахарем себя назвать постесняется.
— Ну, это разве только потому, что ежели он себя так назовет, так ему и пахать придется, Матильда. Вот лоботрясом он себя мог бы провозгласить.
Матильда с трудом удержалась от хохота и только фыркнула.
— Ну ладно, кумушки, — вздохнула Марла и положила руку на рукоятку ворота. — Про то, какие мужики глупцы, мы поговорили. А теперь давайте поболтаем про то, какие женщины умные. Наберем мы с вами воды или нет? Надо ведь полы перемыть.
— И обед приготовить, — кивнула Риллис и взялась за рукоятку с другой стороны. — Ну, завертели!
— Я первым делом глоточек водицы выпью, — блаженно пробормотала Матильда, наклонилась и вгляделась в темную глубину колодца. — Водица колодезная такая холодненькая и… А-а-а-а! — в ужасе закричала она.
Марла чуть было не выпустила рукоятку ворота, и хорошо сделала, потому что Риллис от испуга опустила руки.
— Матильда! Что ты…
Но Матильда утратила дар речи. Она пятилась назад, закрыв ладонями рот, бледная, дрожащая.
— Да что она там увидеть могла? — Риллис обернулась к колодцу, заглянула внутрь и с криком отшатнулась. — Марла! Отпусти ведро!
— Что ты увидела?
— Крылатого змея! Дракона! Жуткую тварь с огромной пастью, всю в противных желтых чешуйках! Он расправил крылья, а на хвосте у него жало! Марла, брось, не вытаскивай его!
Марла наконец услышала зловещее шипение, доносившееся из глубины колодца. Казалось, этим шипением наполняется воздух вокруг. Марла отдернула руки от ворота, как от горящего угля. Ворот завертелся, а колодец огласился таким душераздирающим визгом, что у женщин заложило уши. Еще долго звучало эхо этого визга, но вот наконец ведро с громким плеском ударилось дном о поверхность воды.
Женщины в ужасе переглянулись. Риллис первой обрела дар речи.
— А… что же мы теперь… пить будем? — прошептала она.
— Да провались она пропадом, эта вода, кума! Что мы станем делать, когда эта тварь вырастет?!
— Она не вырастет.
Все трое кумушек проворно обернулись.
Той, что стояла перед ними, вряд ли было больше двадцати пяти лет, но держалась она с достоинством жены рыцаря. Одета женщина была по-крестьянски, как и они, но побогаче и поярче. Незнакомка пошла к крестьянкам с приятной улыбкой на губах, однако глаза ее смотрели решительно.
— Кто ты такая? — ахнула Марла.
— Я — волшебница из королевского замка, — отвечала женщина. — Что же до вашего змея… Расступитесь!
Она подошла к колодцу, сдвинула брови и пристально уставилась в глубину.