Мак Ги понимающе кивнул.
— Славно сказано, брат Анхо. — Он обратился к бывшему аббату. — И поэтому я дарую вам жизнь.
Аббат вытаращил глаза. Казалось, его поразил удар грома.
— И даже невзирая на то, что вы оказались не годным для того высокого поста, который занимали, — продолжал Мак Ги, — вы навсегда останетесь притягательным для тех, кто ищет власти и жаждет распространения ереси. Потому мой приговор таков: вы должны впредь жить в полном одиночестве и вести жизнь набожного отшельника. За пределами Грамерая, — сурово добавил он.
Аббат от облегчения и радости чуть было не лишился чувств.
— Благодарю вас, ваше высокопреосвященство, за вашу щедрость и доброту!
— Пожалуй, он не стал бы так рассыпаться в благодарностях, если бы знал, как далеко собирается сослать его отец Мак Ги, — негромко пробормотал Род, когда Анхо и еще один высокорослый монах вывели из трапезной свергнутого аббата.
— Будем надеяться, что ему это безразлично, Род. Быть может, он вполне искренен в своем желании обрести одиночество и предаться молитвам.
— И самобичеванию? — Род нахмурился и согласно кивнул. — Да, пожалуй, такое стремление у него и вправду имеется.
Отец Мак Ги кашлянул, и в трапезной воцарилась тишина.
— Также я должен сказать несколько слов и о леди Мейроуз. Я говорил о ней с королем, и мы решили, что ее следует осудить на пожизненное заключение. Разведчики его величества уже теперь подыскивают для нее уединенную башню в безлюдных краях.
Род подумал о том, что королевские разведчики наверняка знали такую башню — то есть они знали о ней заранее, еще до того, как королю пришла в голову мысль отправить туда леди Мейроуз.
— Бабушка этой дамы, из любви к ней, согласилась стать ее смотрительницей, — продолжал глава ордена. — А охранять их обеих будут надежные стражники.
Некоторые монахи невольно поежились при мысли о том, что такая молодая женщина должна будет провести всю свою жизнь в одиночестве и глуши. Род хорошо видел: кое-кому из монахов показалось, что такая жизнь ненамного лучше казни.
— Брат Анхо, — позвал Мак Ги.
Молодой монах испуганно оглянулся, посмотрел вправо, влево и нерешительно шагнул вперед.
— Да, милорд?
— Только ты, Анхо, выказал мужество и отвагу, приверженность истине и верность ордену, которые должны украшать каждого монаха, — сказал глава ордена. — Потому с этих пор я назначаю тебя аббатом этой обители на пять лет, а по истечении этого срока ваши братья должны будут проголосовать за то, останешься ли ты на этом посту на новый срок или вместо тебя следует избрать другого.
Анхо побледнел:
— Я недостоин…
— Хороший аббат никогда не скажет, что он достоин, — кивнул Мак Ги. — Подойди сюда! — Анхо неверным шагом поднялся на возвышение. Мак Ги встал и отошел в сторону. — Сядь на этот стул… Понимаю, сидеть не слишком удобно, но что поделаешь? — Он повернулся лицом к монахам. — Подойдите сюда, друг за другом, и поклянитесь повиноваться вашему новому аббату!
Монахи даже не стали тратить время на раздумья и быстро потянулись к Анхо. Новопровозглашенный аббат, от стеснительности запинаясь, произносил слова в ответ на клятвы своих собратьев. Но мало-помалу в его голосе появилась уверенность.
Глава ордена Святого Видикона всмотрелся в полумрак, встретился взглядом с Родом и подмигнул ему.
Позади них, в аббатстве, монахи, глаза у которых покраснели от усталости, служили утреннюю мессу. А сверху, с неба, опускалось нечто темное, огромное и по мере приближения к полю становилось все больше и больше.
На несколько шагов впереди стоял бывший аббат. Запрокинув голову, он неотрывно смотрел на совершающий посадку звездолет.
— О, не волнуйтесь, — сказал Роду Мак Ги. — Он знает, что это такое. Вы забываете о том, лорд Чародей, что монахи нашего ордена всегда свято сохраняли познания в области техники.
— Да нет, я помню об этом, — возразил Род. — Только этот бедолага, по-моему, еще сильнее напуган из-за того, что понимает, каким видом транспорта его увезут отсюда.
— А я верю в этого человека настолько, что не сомневаюсь: он будет рад возможности провести остаток жизни в молитвах.
— Еще бы ему не радоваться, — язвительно буркнул Род. — Подумать только: сколько несчастий он породил, позволив своим монахам заниматься созданием призраков и чудовищ, какое смятение он посеял в душах людей, заставив их усомниться в истинности Церкви, сколько смертей могло оказаться на его совести! А все из-за того, что религия — такой верный путь к власти!
— У вас есть все причины для таких рассуждений, — согласился Мак Ги. — Но прошу вас, лорд Чародей, не забывайте о том, что все это натворила не вера сама по себе, а тот человек, который использовал веру ради своих мирских целей!