— Добро пожаловать в ресторан “Chateau”! Вы бронировали стол с семи до одиннадцати вечера. Все верно?
При этом Саша про себя отметила пристальный взгляд своего одноклассника. Его карие глаза, цвета меда, оценивающе гуляли по каждой части ее тела, притягивая словно пыльца пчел. Странно, она никогда не обращала внимание на то, какой у него красивый теплый взгляд.
Захарова встрепенулась, прогоняя наваждение, и поспешно произнесла:
— Позвольте я вас провожу!
Она повела их через роскошный зал к столу, за которым уже были собраны гости и ждали только виновников торжества.
— Приятного Вам вечера! — пара приветливо ей улыбнулись, а Миша лишь проводил ее все тем же взглядом, и девушке даже показалось, что на его лице промелькнула тень улыбки.
Дальше вечер протекал в своем обычном русле, на какой-то момент Саша даже забыла о своем однокласснике, сидящем в зале. Она выполняла свои обязанности и отсчитывала минуты до того, как сможет отправиться домой. Так как ей приходилось возвращаться очень поздно, ее всегда встречал папа на старенькой Ладе, а мама ждала около окна вместе с их кошкой — Снежкой. Мыслями она была уже дома, в пуховом одеялке, с бисквитным печеньем, которое таяло во рту, и с книгой в руках.
Девушка, облокотившись на стойку администратора наблюдала, как Олеся общается с молодым мужчиной, который явно оказывал ей знаки внимания и демонстративно заигрывал, та же кокетливо заправляла выбившуюся прядку за ухо и мило улыбалась, пряча глаза. Вскоре это представление закончилось, и она подошла к Саше, демонстрируя свой трофей — визитную карточку.
— Вот смотрю на тебя и поражаюсь, неужели тебе не страшно? А вдруг он… маньяк?
Олеся весело рассмеялась:
— Во-первых, не думаю, что маньяки разгуливают по таким заведениям, скорее, они предпочитают подворотни. Во-вторых, это простой разговор, который ни к чему не обязывает. И кстати там один мужчина интересовался тобой — спрашивал, как тебя зовут.
— Божечки, ты ему сказала? Покажи мне его, чтобы я знала, кого мне избегать.
— Я, конечно, покажу, но ты можешь просто, когда он подойдет, сказать, что тебе шестнадцать.
— Мне семнадцать, — машинально поправила Саша.
— Но он ведь об этом не знает. А чем младше скажешь, тем выше шанс, что он отстанет, если, конечно, не педофил.
— Да ну тебя!
Олеся указала длинным накрашенным ногтем на полного мужчину, который сидел с компанией под стать ему в VIP-зоне с какими-то документами. В этот момент он как раз встал и пошел на выход.
Глаза Саши расширились, и она заметалась по холлу.
— Олеська, прикрой, пожалуйста! — только крикнула она и побежала в противоположную сторону.
Пробежав несколько залов, девушка замерла, услышав мелодию. Красивая музыка лилась бесконечным потоком, накрывала, словно лавина, пробирала до костей, кожа покрывалась мурашками, а душа волновалась и трепетала.
За красными бархатными шторами скрывался зал с живой музыкой, но сегодня он не обслуживался. Девушка приоткрыла занавес и заглянула во внутрь.
Приглушенный свет лился на музыкальные инструменты, все остальное покоилось во мраке. За роялем, склонившись над клавишами, сидел юноша, его длинные пальцы летали над инструментом, волнистые пряди волос упали на лицо, но он словно их не замечал, погрузившись в музыку, хмурил брови и отдавал всего себя мелодии.
К своему удивлению Саша узнала в музыканте Мишу.
“Мы настоящие только тогда, когда нас никто не видит или когда мы думаем, что нас никто не видит” — слова тети сами всплыли в ее сознании.
Парень настолько был поглощен игрой, что даже не заметил девушку. Когда его музыка прервалась, и он закрыл крышку, то бережно провел по ней пальцами, словно это был слиток золота.
В Сашиной голове промелькнула мысль, что ей надо уйти, пока он не заметил ее подслушивание, но ноги словно пригвоздили к полу, она до сих пор находилась под гипнозом мелодии и даже не осознавала, что по ее щеке катится слеза от нахлынувших эмоций.
Юноша встал со стула, повернулся и увидел свою единственную слушательницу. Сначала он замешкался, нахмурил брови, но тут ему в глаза бросилось то, как девушка смахивает слезу.
— Ты плачешь? Тебя кто-то обидел? — неожиданно спросил он.
— Н-нет, — Саша начала заикаться, для него это было максимально несвойственно. — Я просто… это потрясающе! Великолепно! — выдохнула она.
Миша смутился и растрепал рукой свои волнистые волосы.
— Это…?
— Вивальди, времена года, зима, — не дал он ей закончить вопрос. Между ними повисло тягостное молчание, казалось, что оно окутывает их, словно вата, и если протянуть руку, то можно к ней прикоснуться.